Испуганная Лидия Леопольдовна послала Нину за врачом. Тот недолго осматривал больного и, ничего не прописав, велел немедленно отвезти Ивана Михайловича в больницу.
— Доктор, что у него? — стараясь сдержать слезы, спросила Лидия Леопольдовна у врача, провожая его в сенях.
— Сейчас трудно определить. Нужно сделать анализы, исследовать желудок. Но вы не тревожьтесь: в больнице мы его подлечим. Все должно наладиться.
Лидии Леопольдовне показалось, что врач чего-то не договаривает. А после возвращения из больницы, куда отвезла Ивана Михайловича, совсем приуныла. Она что-то бормотала про себя или молча возилась по хозяйству, вытирая непрошеные слезы.
Настроение ее передалось детям, кроме, пожалуй, Ляли, которая в тот вечер раскапризничалась: требовала, чтобы Толя и Нина играли с ней в прятки, держали на руках и пели любимую песенку про козлика. А до пения ли тут было? Ребята шикали на девочку; потом Нина с трудом укачала ее, и малютка заснула.
На другой день Нина отправилась в больницу с передачей для дедушки. Добродушная санитарка взяла узелок и пообещала узнать, как себя чувствует больной.
Вскоре она вернулась, неся с собой передачу.
— Нельзя сейчас есть твоему деду: исследование желудка делают.
— Как же так? — огорчилась Нина. — Сейчас нельзя, позже поест.
— Нет, нет, сегодня вовсе нельзя будет есть. Неси домой. — И санитарка протянула Нине узелок. — Дома небось найдется кому поесть кашки.
Молча, не в силах сдержать слезы, вышла Нина из больницы. У ворот встретила Ольгу Осиповну.
— Зачем ты здесь? — встревоженно спросила тетка, заметив в руках Нины узелок.
— Дедушка заболел. Приносила передачу, а ее не приняли. Анализы, говорят, берут.
— А когда Иван Михайлович попал в больницу?
— Вчера вечером.
— Ну, тогда нет ничего удивительного. У него ведь желудочное заболевание?
— Да.
— Вот видишь. Так всегда бывает с желудочниками, и первый и даже на второй день передачу не принимают. Не волнуйся. Я узнаю, что там с дедом.
— Боюсь я, тетя Оля. Ведь у него давно язва желудка, а теперь он еще так ослабел. Может, дедушка плох совсем… — Частые слезы покатились по щекам девушки. — Бабушка вчера вернулась из больницы совсем убитая горем. Возится у печи да потихоньку плачет.
Ольга Осиповна успокаивала Нину, а потом вдруг спросила:
— Послушай, девонька, ты рассказывала кому-нибудь то, о чем мы говорили с тобой у вас дома?
— Нет, — не колеблясь, ответила Нина. — А что?
— Понимаешь, в городе расклеены листовки. В них написано все то, о чем мы говорили. Вспомни-ка получше, может, нечаянно проговорилась кому-нибудь?