— Уважаю следователей, которые в нашем брате видят не навоз и не падаль, а человека. — И, помолчав, спросил: — Вы будете вести дело?
— Я буду вести ваше дело.
Допрос, как обычно, начался с трафаретной анкеты: фамилия, имя, отчество, время рождения, место рождения, национальность и гражданство, родной язык, образование, партийность, семейное положение, место работы, род занятий, должность, служебный телефон, отношение к воинской обязанности… От обычной кадровой анкеты он отличался лишь тем, что к фирменном бланке протокола допроса стояли и такие вопросы, которых не предусматривает гражданская кадровая анкета: в ней были обозначены дополнительные графы: "Имеете ли ранее судимость, за что, по какой статье, когда?.." Ответы на эти вопросы Ладейников записывал механически. Лишь на графе "образование", в которой записал: "8 классов", Ладейников задержался:
— Дальше учиться не захотел?
— Дальше меня не захотели.
— Это почему же?
— Стране нужен рабочий класс. Одними лимитчиками Москву не построишь. А сам к станку москвич не бежит. Его нужно подвести к нему. Подвести за руку, через ПТУ.
— Наверное, учился так себе, шаляй-валяй?
— Не блестяще, но и не хуже тех, кто из восьмого шагнул в девятый. А через два года все получили аттестаты.
— Почему ты-то не шагнул, как другие? Не хотел?
— Я-то хотел, да моя мамаша послушала своего отца-пенсионера, моего деда.
— Что же скачал твой дед?
— Он сказал: "Барыгины — в седьмом колене мастеровые. К станку его, обалдуя, если, кроме гитары и двора, в голове ничего нет".
— И дед убедил мать?
— Мать он убедил. А меня обидел.
— Чем?
— Двух моих дружков-соклассников родители-торгаши убедили в другом, хотя учились они хуже меня и поведением тоже не блистали.
— В чем же они их убедили?
— В том, что в нашей стране конституцией дано право на образование. Что нужно кончать десятый и идти в институт. — Правда, свои убеждения они подкрепляли подарками директору школы и завучу. Ну а те — люди доборые: раз такое горячее желание у деток торгашей учиться — дорогу им. А меня и еще человек семь, детей работяг, замели в ПТУ.
— И ты обиделся?
— Очень!.. — И, словно спохватившись, Барыгин задал вопрос Ладейникову: — Гражданин следователь, а ответы на эти вопросы тоже пойдут в дело?
— А что, трудно отвечать на них?
— Да не трудно… Не люблю, когда в душу лезут.
— Ну хорошо, будем тогда по делу. — Ладейников прочитал вопросы в том порядке, в каком они были записаны в протоколе допроса: — "Имел ли судимость ранее, когда, за что, по какой статье судим, на какой срок осужден?.." Надеюсь, это уже по делу? — Ладейников посмотрел на Барыгина и подумал: "Ведь не глупый: и лоб светлый, и взгляд ясный, и сложен крепко. Но озлоблен. И, как видно, озлоблен очень рано, где-то там, после восьмого класса…"