Подробности вчерашней встречи проплывали в сознании Вероники в мельчайших деталях. Лежа с закрытыми глазами, забыв о письме Сергея, она еще раз, уже по второму кругу, мысленно испытывала наслаждение от того, что было потом, когда они, чокнувшись с Игорем ("За встречу!..), выпили по первой рюмке коньяка. Нет, никогда у нее так не кружилась голова, когда ее целовал Сергей. Впервые в жизни она почувствовала саморастворение и невесомость, когда Игорь, словно демонстрируя силу и огонь молодости, носил ее на руках и о чем-то говорил, говорил… В чем-то убеждал ее, доказывал что-то, целовал щеки, губы, волосы…
А потом… "О господи, зачем было это "потом"?!. - пронеслось в сознании Вероники сожаление, которое она тут же поспешно подавила в себе. — Нет!.. Нет, это должно случиться!.. Я этого хотела еще до Сергея, хотела тогда, когда еще не знала, как это бывает…"
Но тут же, как неожиданный просверк молнии, обожгла ее мозг мысль, когда она вспомнила, что ждет ребенка от Сергея, что неделю назад врачи сказали: с абортом она уже опоздала.
Перед глазами предстало лицо Сергея. Она увидела его таким, каким оно было весной, когда она с Ярославского вокзала провожала его на службу в армию. Остриженный под машинку, он показался ей смешным и каким-то растерянным. Два чувства боролись в нем: желание не показывать тоску прощания и быть веселым, беспечным и сквозившая во всем его существе — в глазах, в жестах, в каждом слове — мольба о том, чтобы она ему верила и всегда помнила, как он любит ее, как дорога она ему, как ему будет все эти три года трудно без нее. Наступали минуты, когда Сергей забывал, что здесь, на перроне, с него не сводит своих заплаканных глаз мать, он совсем не замечал младшую сестренку, которая прижималась к нему своим худеньким тельцем… Он видел только Веронику, смотрел только в ее глаза, словно пытаясь взглядом перелить в ее душу нежность и горечь, которые жгли его и томили в этот час прощания.
Вероника открыла глаза и сладко потянулась. Взгляд ее упал на журнальный столик. На нем стояла пустая бутылка, в которую Игорь зачем-то воткнул увядшую розу. На спинке кресла висела его голубая куртка с множеством застежек. Только теперь Вероника вспомнила, что, уходя, Игорь наспех поцеловал ее, полусонную, надел плащ и сказал, что в десять часов он должен проводить в аэропорт родителей, улетающих в Сочи, и что вернется поздно вечером.
И снова муки раскаяния, сплетаясь с чувствами недавно пережитого душевного и телесного ощущения, теснили ее ум и душу, забирали силы, и она пыталась отогнать от себя первое, чтобы полностью дать завладеть собой второму. И тут же, словно удар хлыста, обожгла злая мысль: "Кающаяся Магдалина…" Но самоукор этот был захлестнут волной оправдания: "Чего скулишь?.. Что сделано, то сделано. А между мной и Сергеем одиннадцать тысяч километров…"