— Ох! — заикаясь, стонал он. — Ох! Ох! Ох! Ой, не надо! Ч-ч-чт-т-о случилось? Ч-ч-что у меня с лицом? Помогите же!
Экономка швырнула ему фланелевую салфетку и сказала: — Лицо вытереть надо, Твиди. И чтоб я больше этого храпа не слышала. Нечего спать на спине, ясно? Все поняли? Или еще кому-то такой же урок нужен?
С этими словами она зашагала прочь из спальни и с силой захлопнула дверь.
Я скучал по дому весь свой первый учебный год в школе св. Петра. Это как болезнь, и болезнь эту иногда называют ностальгией. Это вроде морской болезни. Пока ею не страдаешь, не знаешь, как она ужасна, а когда уж подхватил ее, она бьет тебе прямо под дых и хочется умереть. Единственное утешение как в ностальгии, так и в морской болезни — то, что от обеих мигом поправляешься. Первая сразу же проходит, стоит только выйти за ворота школьного двора, про вторую забываешь, как только корабль входит в портовую гавань.
Я так жутко тосковал по дому в первые две недели школы, что решил изобрести какую-нибудь вескую причину, из-за которой меня отправили бы домой, хотя бы на пару-другую дней.
И додумался до того, чтобы сделать вид, что у меня аппендицит и меня вдруг страшно схватило.
Вам, чего доброго, кажется глупостью, что девятилетний мальчик воображает, что сможет кого-то провести такими незамысловатыми проделками, но у меня были веские основания, чтобы попробовать предпринять нечто в этом духе. Всего месяц тому назад у моей сводной сестры, которая была на двенадцать лет старше меня, в самом деле случился аппендицит, и несколько дней накануне операции я мог наблюдать ее поведение с близкого расстояния и в мельчайших подробностях. Я заметил, что чаще всего она жаловалась на сильную боль в животе внизу справа. А еще ей все время было дурно, она ничего не ела и у нее была высокая температура.
Вам, может быть, будет интересно узнать, что аппендикс у сестры вырезали не в операционной комнате какой-нибудь больницы, где яркий свет и медсестры в халатах, а на столе в детской комнате у нас дома, и оперировали ее местный врач и его нарколог. Обычная практика в те времена: к вам в дом приходил врач с набором медицинских инструментов в чемоданчике, застилал простыней самый подходящий стол и укладывал на него домочадца, нуждавшегося в операции. По этому случаю, помнится, я торчал в коридоре все то время, пока шла операция. Прочие мои сестры тоже старались подглядеть за происходящим, и мы стояли там, как зачарованные, вслушиваясь в негромкое медицинское бормотание, доносящееся из-за плотно закрытой двери, и представляли пациентку, у которой живот разрезан, словно это какой-нибудь кусок говядины. Мы даже чувствовали запах паров эфира, просачивающихся через щель под дверью.