Линда встала с кровати и, не зажигая света, подошла к окну. Предрассветная дымка возвещала о скором наступлении утра. Девушка задумчиво смотрела на облака, наслаждаясь долгожданным ощущением покоя. Она выдержит все, жестокой судьбе ее не сломить. Ведь столько тягот, выпавших на ее долю, уже позади. Смогла же она победить недуг, оправиться от травм, вновь научиться ходить и даже привыкнуть к одиночеству… Привыкнуть? Нет, если быть честной перед самой собой, к этому невозможно привыкнуть. Можно лишь стараться не замечать, что твое сердце словно оледенело. Что ж, иногда повседневная суета приносит недолгое забытье…
Сегодня ее первый концерт после трехлетнего перерыва. Линда Баффин вновь выйдет на сцену и будет петь для своей публики. Она сможет, она должна…
Кевин стоял в глубине тускло освещенного зала, где воздух был сизым от табачного дыма. Остальные посетители, в том числе шумная компания возле стойки бара, не обращали на него внимания. Впрочем, это и к лучшему: он ведь тоже не замечал окружающих.
Кевин знал, что как только женщина, стоящая на невысокой эстраде в противоположной части зала, запоет снова, толпа в тот же миг позабудет о еде, выпивке, — обо всем на свете, перестанет галдеть и безмолвно застынет, слушая музыку. Он уже наблюдал это во время исполнения предыдущих песен. Певица находилась на эстраде уже около получаса и, как только начинал звучать ее голос, воцарялась такая тишина, что упади на пол булавка, ее звон показался бы грохотом.
Публику можно понять. Певица была хороша, очень хороша. Она была так же великолепна, как раньше. Дразнящая чувственность ее голоса задевала потаенные струны в сердце каждого из присутствующих.
Женщина пела о поруганной любви, но в каждой ноте ее песен звучала надежда, звенела радость жизни.
Значит, она счастлива?
С кем?
Последний вопрос мучительно терзал Кевина, пока он молча всматривался в ее прекрасное незабываемое лицо.
Певица начала перебирать струны гитары, и вокруг снова воцарилась тишина. Даже не просто тишина, а выжидательное молчание, словно все в зале вдруг одновременно затаили дыхание.
И Кевин понял, почему. Эти вступительные аккорды он знал слишком хорошо. Женщина играла мелодию, которую он не слышал очень-очень давно. Их песню…
Кевин в зале. Линда не видела его, но точно знала, что он где-то здесь.
Она почувствовала его присутствие почти сразу же, как только вышла на сцену, и тут же мысленно одернула себя за не в меру разыгравшееся воображение. В конце концов, это просто нелепо — до сих пор испытывать подобные ощущения. Сама возможность его появления не поддавалась никакому логическому объяснению, но предчувствие было таким острым, что Линда уже не сомневалась: он в зале. Слушает ее.