Платонов почувствовал
приближение Маши издалека. Почувствовал, потому что ждал его, потому что больше
ждать было некого. Она склонилась над ним, зажимая между пальцев целый пучок
шприцев, как несколько сигар, со словами «надо уколоться», а он увидел вдруг,
как лучи поднимающегося за окном осеннего солнца образуют над ее головой
сияние, похожее на нимб. Отступившая, точнее притупившаяся, боль позволила ему
увидеть, что Маша обладает смуглым лицом южанки, что выбившиеся из-под колпака
локоны слегка вьются, а брови похожи на взмах крыльев гордой птицы. И только
чуть опущенные уголки полных губ немного портили общее очарование, губы словно
хранили какую-то затаенную печаль, и потому маленькая родинка на левой щеке
будто соскальзывала с нее вслед за ними.
— Я не люблю, когда на
меня смотрят с вожделением, — заметила Маша, поочередно нажимая на пластиковые
поршни, как на клавиши.
— Я смотрю с
восхищением, — немного обиделся Константин, — как-то не вожделеется в моем
нынешнем состоянии.
— Извини... Мне все
время кажется, что на меня так смотрят...
— Это ты извини. Как там
Бабель?
— Кто?
— Ну... Мой коллега.
Который на искусственной вентиляции.
— Так же.
— Мне нужно позвонить.
— А в туалет?
— Что?
— Утро. Всем надо в
туалет.
— И?..
— Я подам тебе судно.
— Н-но...
— Я выйду. Позовешь,
снова приду. Тебе пока повезло. Ты в палате один. Днем могут еще поступить. Так
редко бывает, чтобы один в палате.
— Будь я проклят со
своей идиотской идеей! Будь... — он хотел сказать «проклят Бабель», но вдруг
подумал, что Виталию Степановичу и так уже хватит.
— Никогда не проклинай
никого. И себя тоже.
— И все же, мне нужен
телефон.
— Держи, — Маша достала
из кармана халата старенькую «Нокию».
— Я верну деньги за
разговор.
— Глупости... — Маша
отошла в сторону.
Недолго думая,
Константин набрал по памяти номер мобильного главного редактора.
— Максим Леонидович!
Максим Леонидович! Простите, что беспокою утром... Да, это я, Костя... Почему
неизвестный номер?.. — далее Константин кратко, но емко пересказал все, что
случилось с ним и Бабелем за последние сутки.
— Вы идиоты! — после
паузы не зло, но внушительно высказался главред. — Вы идиоты, ребята.
— Максим Леонидович,
Степанычу могут в любой момент отключить и-вэ-эл.
— Что?
— Искусственную
вентиляцию легких. Надо что-то делать. У меня нет денег и документов, часов и
телефона. Короче, ничего здесь нет. Даже обуви.
— Будем думать, —
озадачился главред. — Я могу перезвонить на этот номер?
— Он может перезвонить
на этот номер? — переспросил у Маши Платонов.
— Дежурство у меня
сейчас заканчивается, но пусть перезванивает. Еще я скажу ему номер поста. —
Маша взяла телефон, назвала номер, потом выслушала еще что-то от Максима
Леонидовича и ответила: — Да, все именно так плохо. Меня? Мария... Мария
Сергеевна. Да. Хорошо. А куда он денется? Будет лежать и ждать.