— Проводим, повезем на
кладбище, там похороним... Поминки еще. Баба Лида заслуженный человек была.
Два слова: «похороним» и
«была» окончательно погрузили Костю в состояние нарастающего ужаса. Во дворе
они с ребятами уже «хоронили» то мертвого воробья, то бабочку, но люди, полагал
Костя, не могут умереть. Не должны — уж это точно. И теперь, получалось, бабу
Лиду тоже зароют в землю, потому что она «была», и, значит, ее не будет. Не
будет больше никогда. «Никогда» ударило в голову и грудь леденящей волной
таинственного страха. А тут еще тело «разлагается». Костик что-то слышал про
Ленина, который лежит в мавзолее. Видимо, он лежит, чтобы его оживили, полагал
Костя. Ну, когда-нибудь... Но бабу Лиду в мавзолей, судя по всему, нести не
собирались.
Больше вопросов задавать
не стал. Не мог. От страха. Хотелось быстрее отсюда убежать. Но куда бежать,
если здесь стоят единственные защитники — родители. Но вот мама словно
почувствовала его состояние и сказала папе:
— Игорь, Костика (так
она его нежно называла), надо отсюда увести. Незачем.
— Да-да, — согласился
папа, но почему-то не торопился.
И тут на весь мир
грянула заунывная, к тому же фальшивая во всех смыслах музыка, которую называли
похоронным маршем. Ужас перелился через край: Костя рванулся через плотный
строй взрослых, выскочил из печального круга и без оглядки побежал в сторону
недалекой стройки, где, казалось, можно найти подходящее убежище. Но взвывающие
на глиссандо трубы догоняли, ноги вот-вот могли стать ватными и непослушными.
Где-то совсем рядом была смерть. Она легко могла догнать Костика, но догнал его
отец. Он взял сына на руки, прижал к себе и сказал:
— Прости, малыш, до меня
только что дошло, как это может тебя напугать.
— Музыка страшная, —
прошептал Костик, прижимаясь к отцу всем телом.
— Да уж, — согласился
отец.
— А смерть ко всем
приходит? — спросил Костя, он как-то внутри себя определил, что смерть именно
приходит.
Отец, похоже, немного
растерялся от этого вопроса. Но потом вдруг твердо сказал:
— Ко всем. Люди всю
жизнь готовятся к встрече с ней, а, в итоге, никогда не бывают готовы.
— Что — надо одеваться
специально? Встречать? — Костя почему-то успокоился от понятой только что
безысходности. — Смерть пришла — и все? Тебя нет?
— Да, тебя нет. Но,
говорят, есть душа, — сказал отец.
— Где есть? Зачем?
— В каждом из нас, чтобы
жить вечно.
— А почему ее не видно?
Отец опять озадачился,
но быстро нашелся:
— Чтобы смерть ее тоже
не увидела.
Дома Костик долго стоял
перед зеркалом, пытаясь разглядеть в себе душу. Но, похоже, просто убедил себя
в том, что она прячется, скажем, где-то в сердце...