Теперь можно и нужно
было ехать. Вот только куда? Туда, где никто не ждал.
23
На обратном пути долго
молчали. Только Максим Леонидович часто и глубоко вздыхал, как будто это он
провел долгое время в больнице, и теперь ему предстояло что-то изменить в своей
жизни. Бабель лежал с закрытыми глазами, размышляя о чем-то своем. Водитель
Володя включил музыку, но пару раз оглянувшись, сообразил, что она не уместна.
Уже когда подъезжали к
городу, Бабель не выдержал:
— Костя, ты на меня зла
не держи. Ты просто многого еще не понимаешь.
Платонов сначала,
казалось, не услышал Виталия Степановича, он словно вернулся из совсем другого
мира, но нашелся быстро.
— Во-первых, ни на кого
зла я не держу, во-вторых, Степаныч, тебе должно быть грустно оттого, что ты
знаешь все.
— Да нет! — загорелся
причиной нового спора Бабель. — Я вовсе не считаю, что знаю все, но пожил-то
куда больше. Вот ведь, съездили в райцентр. Надо же.
— В этом мире нет ничего
случайного, — без интереса к разговору сказал Платонов.
— О! Осознал! С той лишь
разницей, что случайности устраивают себе люди.
— Не имею возражений.
— Ты теперь, наверное, в
церковь бегать будешь?
— Не бегать, а ходить.
Бегают в туалет, когда припрет.
— А говоришь — зла не
держишь, — обиделся Виталий Степанович.
— Да не держу! Степаныч,
ну можешь ты понять, что у меня кошки на душе скребут. Не кошки даже, пантеры,
тигры, львы! Понимаешь?
— Да я тебя в жизнь
пытаюсь вернуть!
— В какую?
— В нормальную. Чувствую
же — эта... Магдалина... она не то что любовью мозги окрутила... ты же сейчас
начнешь поклоны класть перед иконами...
— Степаныч, — Платонов
почему-то не испытывал раздражения, — мои предки в течение тысячи лет стояли
перед иконами. И знаешь, что логически, чисто прагматически, как именно ты
понимаешь, высвечивается, что и Россия все это время стояла. Перестала Россия
перед образами стоять — и чуть было вообще не перестала на ногах стоять. Колосс
на глиняных ногах, так, кажется, любили называть ее все, кто ее ненавидел?
— А щас, значит, —
Бабель почти взвизгнул, — если лбы не расшибают, то и России нет?!
— А что? — Константин
посмотрел на плывущие чередой за окнами рекламные щиты: «купите», «ипотека»,
«льготный процент», «лучшие товары оптом и в розницу»: — Это Россия? Это морок
какой-то...
— Ну все, ясно, —
неимоверным усилием Виталий Степанович сдерживал себя, — не стоял ты в очередь
за колбасой...
— Да стоял я, Степаныч,
стоял. Но мне в ум не придет: Россию колбасой мерить. Докторской или копченой.
Сервелатом. Салями.
— Братцы, вы сейчас что
пытаетесь друг другу доказать? — не выдержал Максим Леонидович. — Одно другому
не мешает. А мне, Виталий Степанович, эта девушка тоже удивительной... и
прекрасной показалась. Светится в ней что-то. Может, Костя, материал о ней сделаешь?