— Я не против, чтобы
приезжали друзья, — заверил хозяин земли, — но проверять буду. У нас тут нет
миграционная службы, но важно, чтобы наша поля никто не обобрал. Мы должны все
честно работать. Всем будет выгода. Я разве кого обманывал?
Толпа одобрительно
загудела: нет, никого. Петрович смотрел на это действо с нескрываемой усмешкой
в глазах. Рядом стоял Алексий, взгляд которого вообще блуждал где-то поверх
голов. Похоже, он еще продолжал утреннюю молитву.
— Гости — это хорошо, —
продолжал Гамлет, — гостей надо уважать и хорошо встречать. Но вы помните,
приезжали из одной газеты — плохо написали, хотя мы их угощали, потом из другой
— хорошо написали. Нам шума не надо, работать надо.
— Я не из газеты, — не
выдержал Петрович и закашлялся.
— Хорошо, уважаемый, я
не против. А монах зачем? Агитировать за религию? Мы ко всем религиям относимся
хорошо...
— Не может он
агитировать, он немой, — поторопился заверить Василий.
— Немой? — удивился
Гамлет. — Значит, так надо, — сделал он вывод для самого себя. — Больные есть?
Просьбы есть? — спросил он жителей.
Просьб и пожеланий не
было, поэтому все быстро начали расходиться, и Петрович заметил, как Юра
подсадил Михаила, и тот сел за руль старенького трактора «Беларусь». «С
одной-то ногой! Маресьев...», — подумал он. Сам он вновь почувствовал себя
значительно хуже и дернул за рукав Василия:
— Вась, если я у тебя
еще до вечера поваляюсь, хозяин, — кивнул на Гамлета, — не выгонит? Дурновато
мне, болеть-потеть... Думал, встану...
— Да лежи, говорю же —
не зверь он, а хозяин.
— Ну-ну, — горько
ухмыльнулся Петрович, — местный Джугашвили...
* * *
Петрович с трудом дошел
до дома Василия, осмотрел на всякий случай со всех сторон «газель» и только
потом отправился «болеть по полной программе». Уже завалившись в постель, он
позвонил Шагиду и сообщил, что его «прижало». Азербайджанец спросил, не послать
ли кого на помощь, но Петрович заверил: «Если не к вечеру, то утром двинусь
дальше. Предупреди своих земляков, что задержусь». Алексий зашел к нему вместе
с Евой.
— Вот, мутить-давить,
совсем прижало, — признался им Петрович. — Поспать надо.
— Кризис, — отметила
Ева, — это нормально, в эти сутки все и решится. Вот таблетки.
— Ты бы хоть помолился,
что ли, о здравии раба Божьего Сергия, раз уж остался со мной, — то ли
попросил, то ли подтрунил Петрович Алексия.
Инок кивнул и куда-то
отправился. Ева, между тем, извлекла из подмышки Петровича градусник и
скептически скривила губы:
— Давай-ка еще
жаропонижающее. На фига вскакивал утром?!
— Да... Думал, поеду...