Реслав, чувствуя себя страшно неловко, вышел из-за дерева.
— Я это… Я не знал, Жуга. Прости.
— А… — махнул рукою тот. — Ладно… Я и сам должен был смекнуть, что ты придешь. А ты, оказывается, чуткий малый! Балаж-то спит небось?
— Без задних ног.
Жуга покивал задумчиво, посмотрел на Реслава.
— А я тебя недоценил, — сказал он. — Хорошо, что ты пошел со мной… Помоги мне, Реслав.
— Я? — опешил тот. — Кабы я мог…
— Ты можешь. Если пришел на свирель, не испугавшись, значит, можешь. Будем друзьями, Реслав.
Реслав, несколько робея, пожал протянутую руку. Жуга улыбнулся необычно по-доброму и как-то грустно.
— Ну, идем.
— Слышь, Жуга, — окликнул его Реслав. — А… кто это был там, на поляне? Хозяин?
Жуга обернулся.
— А? Хозяин? Нет, что ты… Это — древнее. Оно… — он замялся. — Я как-нибудь потом расскажу. Реслав, ты в Маргене был?
— Вестимо, был!
— А я вот не был. И Балаж не был. Что там, как, я ничего не знаю. Я, если хочешь знать, вообще в городах раньше не бывал. Так что, ты у нас теперь за старшого.
— Ну, смотрите, — усмехнулся Реслав. — Коли так, слушаться меня там как отца родного, ясно?
— Да уж, не темно… А, вот и ручей уже!
Оба напились воды, умылись. Небо уже посерело, на востоке занялась заря. Растолкали Балажа.
— Эк вы, охламоны… — проворчал тот, широко зевая. — В такую кромешную рань подняли… Выходим, что ль?
— С рассветом пойдем. — Жуга взял котелок, ушел за водой. Реслав раздул костер, вспомнил при этом о вчерашнем происшествии и, когда Жуга вернулся, спросил:
— Такая нелепица тут, Жуга. Помнишь наговор вчерашний?
— Ну.
— Я ведь, вроде, все правильно сказал… Да только дрова, вишь ты — нет, чтоб гореть — вверх понеслись. С чего бы, а?
— Вот как? — Жуга поднял бровь. — Забавно… А я-то думаю, что за шум был. Ты какой цвет выбрал? Зеленый?
— Зеленый. Может, твой наговор только для одного человека годен?
— Может быть… — Жуга бросил устанавливать котелок над огнем, потер подбородок. — Вверх, говоришь, полетели?
В голове у Реслава что-то щелкнуло; он вдруг ясно вспомнил, для чего затеял тогда Жуга ворожбу на дворе у Довбуша, и изумленно покосился на приятеля.
— Чудно… — пробормотал тот, тряхнул рыжей головой, улыбнулся виновато. — Я не знаю, Реслав. Как-нибудь потом разберемся.
Больше об этом не говорили. В котелке заварили душистый взвар, добавили меду из глиняного горшочка — Довбуш дал в дорогу. Каких-таких трав Жуга понапихал в котел, друзья не знали, но в голове сразу прояснилось, остатки сна улетучились без следа. Быстро собрались, закрыли черную проплешину дерном. Напоследок сняли с Реслава повязки. Ткань побурела, напиталась гноем, зато раны были чистыми. Балаж уважительно промолчал. Жуга кивнул довольно, поднял посох.