Спасов же был абсолютно спокоен. Он сразу уснул, и.его ровное, глубокое дыхание слышалось по всей квартире. Невыразимое отвращение испытывал к нему Никулин. Ему, чекисту, приходилось играть роль единомышленника и друга этого мерзавца, жить с ним в одной комнате, слышать его храп.
Утром, сразу же после завтрака, Никулин явился к Фишу и попросил принять его по важному вопросу.
— Господин капитан, — начал Никулин. — На переправочном пункте я встретил человека, который готовится уйти к партизанам.
Фиш сразу насторожился, сурово посмотрел на Никулина. Лицо стало жестким, словно окаменело.
— Кто? — выдохнул он.
— Спасов.
Николай Константинович смотрел в глаза Фишу, стараясь уловить малейшее изменение в настроении немецкого разведчика. Но Фиш умел скрывать свои чувства. Лицо его выразило сложную гамму переживаний, никак не связанных с его настоящими мыслями, — изумление, недоумение, недоверие.
— Не может быть! Вы ошиблись, господин Никулин. Нельзя обвинять человека на основании простых догадок.
— Мне Спасов говорил, что знаком с женщиной, которая готовит ему побег к партизанам. Я был с ним у нее в доме. Они очень близки, Господин капитан. Если в такой обстановке начнутся провалы наших людей за линией фронта…
Николай Константинович многозначительно замолчал.
Капитан Фиш спокойно и пристально, со льдинкой в глазах рассматривал его и молчал. Никулин вынужден был продолжать:
— Господин капитан, положение настолько серьезно, что я считаю своим долгом доложить обо всем происходящем здесь господину подполковнику Шиммелю. Держать Спасова на переправочном пункте опасно!
— Благодарю вас за сообщение, господин Никулин. Подполковнику Шиммелю я доложу обо всем сам.
По дороге в столовую Николай Константинович как–то встретил Курынова. Они скрывали свое близкое знакомство, да и обстановка не благоприятствовала задушевному разговору, но несколько фраз, которыми обменялись друзья, придали обоим новые силы.
— Здравствуйте, Николай Константинович, — сказал Курынов. — Я думал, вы уже давно на той стороне с заданием абвера.
— Задание выполнил.
— Так вы вернулись? — изумился Курынов, с недоумением, подозрением, угрозой глядя на Никулина. — Как же так? Столько говорили о переходе к своим, а сами взяли и вернулись? Что это значит?
— Не волнуйся, дружище, так надо. Смело иди через фронт. Наши о тебе знают, ждут. Проси, чтобы доложили о твоем прибытии генералу Быстрову. Скажи, что пришел с приветом от Пограничника. Это — пароль.
— Генерал Быстров, — повторил Курынов. — Понял.
— Кто идет с тобой?
— Еще двое.
— Знаешь их хорошо?