Бет к манускрипту не прикоснулась, даже руки не подняла, лишь тихо спросила:
— Зачем?
В ее голосе он не услышал обиды — только усталость и смущение, но Бет ждала ответа.
— Со мной что-то… происходит.
— Что именно?
— Хотел бы я знать.
— Объясни хотя бы тогда, в чем смысл твоих действий.
Джек промолчал, и она посмотрела на него — скептически и многозначительно. «Навязчивые идеи подобны снам, — подумал Джек, — и свои сны всегда намного интереснее чужих. Но когда любишь, искренне стараешься в них вникнуть — просыпаешься ночью и слушаешь, пытаешься понять».
Ее фотографии по-прежнему устилали скамьи и пол, и при дневном свете было видно, насколько она продвинулась. Бет сделала грустную гримасу, и Джек подумал, что она могла бы и рассказать ему о собственных поисках.
Она машинально передвинула один из снимков.
— Кажется, я опять потеряла этого человека. Посмотри. Видишь что-нибудь?
Пурпурные и золотые цвета. Кристаллы, чувствительные к основным оттенкам цвета, рассеяны кучками по всей пленке. Джек ничего в них не видел.
— В общем, нет.
Бет забрала у него фотографию.
— Просто это статика. Все встанет на свои места, если посмотреть поближе.
Он понял, что она права. Фотографии в газетах, кадры из фильма — это иллюзии, разделенные на части. Вещь распадается на атомы, на пространства между электронами.
— Папа обычно говорил, что там-то и есть Бог, — сказала Бет.
Джек вспомнил, как изучал ее кожу, блики света в глазах, контур татуировки — но тропа знания терялась в пустыне невежества. Он знал, что Бет скучает по Фрэнку, но не понимал масштабов ее тоски; ему недоставало решимости.
— Бог — на фотографиях?
Она показала ему расплывчатое фото.
— В хаосе. Там, где нет измерений. Папа знал, что Бог не меняет законы физики. Но у каждого закона есть свой предел. Есть место, где нет ничего, кроме чистой вероятности, — и папа говорил, что только там и может существовать Бог, оттуда он может дергать за ниточки незримо для нас.
— Неплохо.
— Он принес домой изображение фрактала[10] и сказал, что это карта неба. Берега и внутренние моря. Эта штука очень ему нравилась.
— Это несколько другое. Фрактал сохраняет свои детали независимо от того, насколько близко ты подходишь.
— Да, но рано или поздно ты останавливаешься. Ты вынужден остановиться, прежде чем узреть Бога.
Она разложила фотографии по мере возрастания увеличения: сначала два снимка с изображением мужчины в светло-синем и коричневом — лица были хоть и расплывчаты, но все-таки различимы; затем начинался медленный спад, а последние фотографии и вовсе утратили цвета, силуэты превратились в пятна, на них ничего нельзя было распознать.