Это звучало для Андреаса волшебной музыкой.
Только когда его светловолосая партнерша с долгим чувственным стоном обессилено откинулась на подушку, Андреас позволил себе окончательно потерять контроль и испытать полное наслаждение.
Ночь после дня рождения удалась. Однозначно.
Было ли это последней мыслью Андреаса, он не помнил. Были ли у него вообще какие-то мысли после завершения, он тоже не помнил.
Провалился в глубокий сон без сновидений, целительный, восстанавливающий силы, дарующий передышку разуму.
Среди ночи Андреас неожиданно очнулся.
Начинала болеть голова, а желудок уже сейчас требовал воды. Горло намекало на то, что от нестерпимой жажды недолго и помереть.
Андреас проигнорировал все жалобы. Ему в голову пришла блестящая, как казалось, идея.
На этот раз он не выпустит девушку из своей постели, кем бы она ни была. Он проснется не один, он проснется, держа восхитительное создание в своих объятиях. Он не даст ей уйти с рассветом, как недавно ушла Черстин.
Вторая двойняшка рано или поздно отправится на поиски сестры. Она заглянет в ванную, проверит кухню, и, нигде не обнаружив свою сестру, посмотрит у Андреаса.
И наверняка, наверняка она воскликнет что-то вроде «Черстин, вот ты где!»
Или: «Кирстен, я тебя повсюду ищу, что это ты тут…»
Таким образом, нецелесообразное инкогнито его ночной партнерши будет раскрыто. Андреас надеялся, что ситуация разрешится к его удовольствию. Он очень надеялся, что этой ночью его ласки принимала…
Ладно. Нужно дождаться утра. Он прикинется спящим, а сам тем временем ни за что не выпустит девушку из кольца рук. Ей придется порядком потрудиться, чтобы высвободиться, но Андреас не собирался давать девушке ни малейшего шанса.
Ни малейшего ша… анса… Ни малейш… Малейше…
Ни малейшего шанса сон не оставил Андреасу.
Снова, как тогда, на плите шипело что-то, источающее вкусный запах. Снова двойняшки лениво переговаривались на кухне.
Вот только на этот раз у Андреаса немилосердно болела голова. Застегивая ремень на джинсах, он вошел на кухню. Потирая лоб, сказал:
– Доброе утро.
– Доброе утро, – весело отозвалась Черстин. Не с подоконника.
На этот раз она сидела за столом и ломала тосты на мелкие кусочки. Полученную хлебную мозаику она мазала маслом, вареньем и паштетом по очереди. Отправляла кусочки в рот и запивала кофе из огромной бежевой кружки.
– Привет, – кивнула с улыбкой Кирстен.
Она помешала на сковородке ломтики ветчины.
– На завтрак опять яичница. Будешь?
Андреас был в недоумении.
Обе вели себя, как ни в чем не бывало.
На него смотрели две пары чистых, ясных, совестливых голубых глаз.