Ни тени смущения. Ни капли сомнений или раскаяния.
Запоздалого раскаяния.
– Что-нибудь, эээ, с удовольствием, – отозвался Андреас, – лучше всего гильотину или то, что русские употребляют от похмелья. Говорят, помогает.
– Русские пьют рассол, – сказала Кирстен.
– Что помогает? – удивилась Черстин. – Рассол или гильотина?
– Рассол делается из огурцов.
– Огурцы маринуются в рассоле!
– Неважно. У нас его все равно нет.
– Есть алка-зельцер, шипучий напиток.
– Это вроде аспирина?
– Ты что, раньше никогда не выпивал?..
– Не испытывал особого желания набираться, – признался Андреас.
– Тебя довела наша семья, – засмеялась Черстин. – И это ты еще не знаком с дедушкой и с отцом.
– У меня есть шанс с ними познакомиться? – уточнил Андреас. – А как насчет вашей замечательной мамы? Уверен, что она у вас красавица.
– Она у нас была красавицей.
Кирстен опустила голубые глаза.
– Что-то случилось? – тихо спросил Андреас.
– Ничего. Просто… Мама умерла несколько лет назад. Сердечный приступ. Редко болела, всегда выглядела такой довольной жизнью…
– Отец снова не женился, – вступила Черстин, – говорил, что маму заменить некем.
– Если она была хотя бы вполовину такая же, как вы… То есть если вы такие же, как она… Простите, я несу черт те что. Я только хочу сказать, что понимаю его…
– А вот мы – нет, – вздохнула Кирстен. – Честно, было бы лучше, если бы он снова научился по-настоящему радоваться. Если бы только нашлась женщина, которая заставила бы его улыбаться, глядя на цветы, распахивать окно весенним утром, чтобы послушать птиц…
– Разумеется, это не значит, что кто-то сможет заменить нам ее, – пояснила Черстин. – Просто наш отец заслуживает радости… Он достоин счастья. К тому же мы не знаем, сколько еще ему осталось… Он уже не так молод, как нам хотелось бы, к сожалению.
Двойняшки снова говорили как единый организм. Дополняя друг друга, поддерживая, поясняя.
Похоже, прошедшая ночь ничего не изменила…
Андреас вспомнил, что как-то видел передачу про сиамских близнецов. На одно тело детям, или же ребенку, досталось две головы, по две руки и две ноги. У него возникло ощущение, что, будь Кирстен и Черстин сиамскими близнецами, в их жизни принципиально ничего бы не изменилось.
Затем он вспомнил, какую тему сам затронул, и о ком они говорят, проявляя поразительное единодушие, и ему стало стыдно.
– Пожалуй, я попробую съесть немного яичницы, – сказал он.
* * *
Она смотрела на Андреаса, изо всех сил стараясь не проявить охватившие ее чувства.
Незачем. Не стоит.
Сегодня они подарили друг другу прекрасную ночь. Она была практически уверена, что он не догадался, кто находился с ним в одной постели до утра, почти до рассвета.