тут и кощунства никакого нет.
Впечатление достоверности рассказа о событиях двухтысячелетней
давности обеспечивается в романе Булгакова правдивостью критического
освещения современной действительности, при всей гротескности авторских
приемов. Разоблачительный пафос романа признается как несомненная
нравственно-художественная ценность его. Но тут нужно заметить, что (как
ни покажется то обидным и даже оскорбительным для позднейших
исследователей Булгакова) сама тема эта, можно сказать, открыта и закрыта
одновременно уже первыми критическими отзывами на роман, и прежде всего
обстоятельными статьями В.Лакшина (Роман М.Булгакова "Мастер и Маргарита"
// Новый мир. 1968. №6) и И.Виноградова (Завещание мастера // Вопросы
литературы. 1968. №6). Что-либо новое сказать вряд ли удастся: Булгаков в
своем романе дал убийственную критику мира недолжного существования,
разоблачил, высмеял, испепелил огнем язвительного негодования до nec plus
ultra (крайних пределов. – ред.) суетность и ничтожество нового
советского культурного мещанства.
Оппозиционный по отношению к официальной культуре дух романа, а
также трагическая судьба его автора, как и трагическая первоначальная
судьба самого произведения, помогли вознесению созданного пером
М.Булгакова на труднодосягаемую для любого критического суждения высоту.
Все курьезно осложнилось и тем, что для значительной части наших
полуобразованных читателей роман "Мастер и Маргарита" долгое время
оставался едва ли не единственным источником, откуда можно было черпать
сведения об евангельских событиях. Достоверность булгаковского
повествования проверялась им же самим – ситуация печальная. Посягновение
на святость Христа само превратилось в своего рода интеллигентскую
святыню. Понять феномен шедевра Булгакова помогает мысль архиепископа
Иоанна (Шаховского): "Одна из уловок духовного зла - это смешать понятия,
запутать в один клубок нити разных духовных крепостей и тем создать
впечатление духовной органичности того, что не органично и даже
антиорганично по отношению к человеческому духу" [9]. Правда обличения
социального зла и правда собственного страдания создали защитную броню
для кощунственной неправды романа "Мастер и Маргарита". Для неправды,
объявившей себя единственной Истиной. "Там все неправда", – как бы
говорит автор, разумея Священное Писание. "Я вообще начинаю опасаться,
что путаница эта будет продолжаться очень долгое время". Правда же