Нюта каждый день
посещала реабилитационное отделение Душепопечительского центра, а потом
возвращалась в эту старинную квартиру, где пахло сухим деревом и давно
выветрившимися духами. Похоже, она обрела здесь семью; вновь, как в детстве,
стала центром жизни людей намного старше ее. Только, пожалуй, Толик мог
претендовать на некоторую относительную молодость, но и он по возрасту почти
годился Нюте в отцы.
И в этой атмосфере она
расцветала. Бледный цветочек с каждым днем все больше расправлял лепестки и уже
не держал головку поникшей. Возможно, здесь также играла роль психотерапия,
лекарства, получаемые Нютой в центре. Так или иначе, она перестала говорить о
смерти, ела уже не только бульон, но все, что наперебой готовили для нее на
своих закоптелых конфорках обе хозяйки. Даже Толик однажды пытался испечь
какое-то печенье по рецепту генеральши из военного городка, где он когда-то
жил. Печенье подгорело, но Нюта его все-таки попробовала — так было жаль
донельзя смущенного кулинара.
Однако главный признак
выздоровления заключался в том, что Нюту теперь интересовало будущее. Не
столько собственное — она еще недостаточно отдохнула в настоящем, чтобы
заглядывать вперед, — сколько будущее вообще, тот самый вопрос, которым
на свой лад болели все обитатели старинной квартиры. Быть иль не быть, чего
дождемся, возродится Россия или нет.
— Илария Павловна, —
спрашивала Нюта, — разве тоталитарные секты не запрещены законом? Если, к
примеру, я пойду в милицию и расскажу обо всем, что там делают с людьми, туда
не пошлют спецназ?
— Не пошлют, — вздыхала
в ответ учительница. — Потому что определение тоталитарной надо доказывать
через суд, а суды таких дел очень не любят. Боятся давления на разных уровнях.
Ну и взятки, само собой, — ведь секты у нас богатые. Вот ты отдала им деньги за
свою квартиру...
— Но ведь это просто
концлагерь, как вот в войну! Неужели никого не трогает, что люди там погибают?!
— Может быть, и трогает,
но не настолько, чтобы рисковать собой и своими близкими. Если бороться против
сект, надо посвятить этому всю жизнь.
— Но как это все
случилось... как они вообще... ведь раньше их не было!
— В девяностые годы, моя
дорогая, — вздохнула Илария Павловна, — в стране возникла полная неразбериха, и
вот тогда они хлынули к нам и укоренились. Людям хотелось найти Бога, а свою
православную религию мало кто знал. К тому же сектанты умело принялись за
пропаганду; на это были пущены большие средства...
— Откуда? —
требовательно вопрошала беленькая Снегурочка.
— Из-за рубежа. Что ты
думаешь, там не знали, что люди в сектах будут вымирать? Верный способ ослабить
Россию — сделать так, чтобы часть населения попала в секты. А еще большую часть
приучить к наркотикам, а третьей предоставить спиваться, четвертую пристрастить
ко всяким половым извращениям... Таким образом человек теряет в себе волю,
стремленье к добру и здравый смысл тоже. Вот возьми Толика — он добрый малый,
но понимания ситуации у него нет — все валит в одну кучу.