— Да почему же?
— Да потому, что нечистая
сила постарается. Ведь ей не хочется выпускать из своих когтей добычу —
человеческую душу. Вот она и подстраивает, что сегодня одно не так, завтра
другое, послезавтра просто настроения нет. А со временем человек вообще
перестанет об этом думать, забудет, что хотел окреститься...
Мы немного помолчали. Мне
вдруг вспомнилось ощущение, с которым я утром проснулась, — что сегодня мне
предстоит сделать что-то особенное. Вроде кто-то просил меня об этом и даже
ручался за меня, что я это сделаю. Но сейчас невозможно было вспомнить, что
именно. Я помнила только одно: то был вопрос жизни и смерти. От него потрясающе
много зависело, можно сказать, вообще все. Мелькнула мысль заговорить об этом с
отцом Андреем, но ведь не может же он знать мои сны!
— Если вы не спешите,
пойдемте со мной в храм, — сказал вдруг отец Андрей. — Я покажу вам образ
княгини Евфросинии. Вы видели его в первый раз, как пришли, но теперь он
вставлен в иконостас...
— Пойдемте, —
согласилась я.
Мне захотелось взглянуть
в лицо своей княгини. Может быть, она подскажет, что я должна вспомнить?
Как только мы с отцом
Андреем вышли из центра, прошли по двору и поднялись по ступенькам в храм, я
сразу увидела Евфросинию. Я узнала ее среди других икон, потому что она сама
посмотрела на меня своими лучистыми глазами. И я вспомнила какой-то большой
зал, превращенный в палату для больного, от которого зависит будущее всей
земли, всего мира. Я была мельчайшей частицей, одной из биллиона клеточек этого
больного, но тем не менее от меня в тот момент зависела его жизнь. От того,
останусь ли я только Мальвиной или стану еще Евфросинией. А со всех сторон
смотрели светлые лица, удивительно похожие на те, что окружают меня сейчас. Вот
на иконе старец-монах, подходивший к больному первым, и надпись под ним —
преподобный Сергий Радонежский. А вон старичок в белом балахоне с большим
крестом — преподобный Серафим Саровский. Женщина в красной кофточке и зеленой
юбке подняла для благословения худую, почти невесомую руку — блаженная Ксения
Петербуржская. И рядом с ней слепая-зрячая старушка в белом платочке, с
растекающейся по лицу улыбкой — блаженная Матрона Московская. А впереди высокий
воин в доспехах — святой благоверный князь Александр Невский. И еще, еще...
Многие лица казались мне знакомыми, так как именно их я видела во сне. И тут
меня словно позвали, хотя и без слов. Обернувшись, я вновь встретилась глазами
с глядящей на меня из оклада княгиней Евфросинией. И вспомнила, что мне надо
сделать...