— Этот готов, — покачал
головой Ваха, проследив его взгляд, — почти труп, но и ему поможем, чтобы не
мучался. Поможем, Ахмет?
Ахмет что-то гымнул
по-своему, явно соглашаясь. Он уже хотел, было, и приступить, доставая из ножен
кинжал, но Ваха, сделав знак рукой, остановил.
— Погоди Ахмет, если
седой сейчас нам все скажет, то, может, и не будем их резать, а, Ахмет? Может
оставим их, пусть живут, а?
Ахмет опять гымнул, но
непонятно — одобряя или наоборот.
— Говори!— прорычал
вдруг Ваха и рукояткой кинжала ударил Прямого в лоб. — Говори же!
Кровь хлынула в глаза, в
рот и по подбородку вниз на грудь. Прямой вытер лицо рукой и почувствовал, как
выжидающе напрягся Ваха, как подалось вперед острие его кинжала и ощутимо
больно уперлось в ложбинку над грудной костью…
А над ухом назойливо
жужжал комар, обычный неугомонный надоеда-комар, который никак не успокоится,
пока его не прихлопнешь. И было это его жужжание настолько обыденным, что никак
не верилось в возможную через мгновение смерть. “Как же это: он все также будет
виться и пищать у самого уха, а я… меня уже не будет? Чушь…” Ясное утреннее
небо дарило нежную прохладу; лес, он так легко и спокойно, так умиротворяюще
тихо шептал: “Не бойся, все будет хорошо…”, всем своим видом отрицая малейшую
возможность беды. Прямой взглянул в глаза чеченца. Он ожидал увидеть там
отражение сосновых стволов, зеленой хвои, быть может, краешка неба, но… не было
там этого. Не было! Лишь пустота — чужая и безжалостная. Как и сами эти люди —
совсем здесь чужие…
Все дальнейшее произошло
настолько быстро, что в растерянной голове Прямого остался лишь какой-то
длинный черный мазок, будто расплывчатая тень от промелькнувшего рядом тяжелого
трейлера. За спиной Ахмета, все-таки доставшего кинжал и ловко поигрывавшего им
между пальцев, вдруг, будто из ниоткуда, возникла огромная черная тень, и тут
же в уши ворвался устрашающий медвежий рев. Огромная когтистая лапа, как
тростинку, смела Ахмета в сторону… Мгновенно обернувшийся Ваха увидел перед
собой распахнутую медвежью пасть, чудовищные клыки и ощутил зловонное звериное
дыхание. Неизвестно, что он подумал в этот момент, успел ли он вообще что-либо
подумать? По крайней мере, кинжал в его руке так и не превратился в грозное
оружие, оставаясь просто зажатым там посторонним предметом. Медведь на
мгновение устрашающе завис… но вдруг почему-то передумал завершать атаку. Еще
через одно мгновение, легко коснувшись лохматым боком, словно пораженного
столбняком Вахи, бурый лесной великан скрылся за деревьями.