Заслоняя собой весь дверной проем, на пороге стоял ночной сторож. Он в изумлении вытаращил на убийцу свои водянистые голубые глаза.
— Профессор, вы… — пробормотал он в растерянности, словно это его застали врасплох на месте преступления. Затем он увидел труп; но среди многих прочих чувств, отражавшихся теперь в его глазах, главным по-прежнему оставалось изумление. Убийца встал. Молча, скорее взглядом, чем жестом, он указал сторожу на пачку ценных бумаг и банкнот, лежавших на письменном столе. Предложение заключить сделку было очевидно. Но сторож так же молча покачал головой и только ухмыльнулся. Эта ухмылка не предвещала ничего хорошего. Спустя мгновение сторож поднял пистолет, который уже был у него в руке, и, направив его на убийцу, сделал тому привычный жест, означавший: «Руки вверх и не вздумай шалить». Убийца все понял, поднял руки и отошел в сторону, давая сторожу пройти к телефону. При этом он следил за тем, чтобы все время оставаться под дулом пистолета. «Мало ли чего можно ожидать от этих скотов!» — подумал он.
— Скажи мне только одно, Джованни, — спросил он потом, когда они сидели рядом, плечом к плечу, в ожидании полиции. — Разве ты не появился примерно за минуту до положенного срока?
— Верно, — ответил сторож, мельком взглянув на настенные часы. — Верно, просто я услыхал, как упала и покатилась монета. И тогда, вы же понимаете, профессор, я кинулся сюда на цыпочках…
Теперь ты видишь, до какой степени человек способен уйти в нелепые рассуждения. Видишь, от чего зависит наша судьба: ведь это было так просто — бросить монету на ковер, а не на голый пол, и тогда задача была бы решена!
Перевод Г. Киселева
Nageurs morts suivrons-nous d'ahan
Ton cours vers d'autres nebuleuses…[49]
— Итак, дорогие мои, по программе нашего курса мы дошли до одной довольно непростой темы. Чем больше я в нее углубляюсь, тем беспомощнее становится моя наука. Давайте вести наше обсуждение открыто: пусть каждый высказывается и задает любые вопросы. Единственная просьба — говорить по очереди.
— Прекрасно, трудности мы любим. Продолжайте, профессор.
— Ну-ну, не так резво! Эта тема, пожалуй, самая сложная из всех. Но не будем пасовать перед трудностями и приступим прямо к делу. Итак, мои юные друзья, сейчас мы поговорим с вами о смерти.
— О сме-ерти? А что это?
— Спокойно, спокойно. Этого я не знаю и, возможно, не могу знать.
— Как же тогда быть?
— Зато они должны или должны были это знать. Ведь у них есть или было для этого особое слово. А это уже кое-что.
— Кто это они?
— Как кто? Существа, о которых мы до этого говорили.