, 1965, с.6).
Базовой идеей, молчаливо или явно признаваемой представителями традиционной психологии, была идея о том, что «объективная действительность непосредственно и сразу влияет на сознательную психику и в этой непосредственной связи определяет ее деятельность» (Узнадзе, 1966, с. 158). Д. Н. Узнадзе назвал эту идею «постулатом непосредственности».
Если мы вспомним слова Н. НЛанге, сравнивающего психолога конца XIX века с Приамом, сидящим на развалинах Трои, то уместно будет напомнить и о подарке коварных греков, который троянцы на собственных руках внесли в город. Таким троянским конем — «подарком» от мышления физиков и физиологов XIX столетия мышлению психологов — и был постулат непосредственности, приведший к развалинам «психологической Трои». Принимая осознанно или неосознанно этот постулат как исходную предпосылку экспериментального исследования, психолог оставался один на один с непреодолимыми трудностями, которые были обусловлены признанием постулата непосредственности и проявлялись в ошибках «ожидания» и «привыкания», иллюзиях установки, в таинственной неуловимости установки посредством интроспекции и, наконец, в беспомощности попыток поместить установку в арсенал устоявшихся категорий традиционной психологии.
Не менее рельефно признание постулата непосредственности сказывалось и в области высших чувствований, поскольку за тезисом представителей «понимающей» психологии о принципиальной невозможности причинного объяснения высших форм чувствования стояло все то же молчаливое признание механической причинности. «Описательная психология целиком и полностью принимает основную идею объяснительной психологии, заключающуюся в том, что причинное объяснение не может быть ничем иным, кроме механического сведения сложных и высших процессов к атомистически разрозненным элементам душевной жизни», — писал Л. С. Выготский (1970, с.125).
Признание схемы механистического детерминизма — постулата непосредственности — определило то, что представители традиционной психологии, ориентированные в своих исследованиях на переживания отдельного индивида, резко обособили сферу психической реальности от действительности и оказались в замкнутом круге сознания. Только пересмотр самого фундамента психологии мог устранить препятствия, которые встали на ее пути, а такой пересмотр возможен лишь при выходе за сферу эмпирических фактов и специальных частных проблем типа проблемы установки или высших чувствований и обращения к методологическому анализу оснований психологической науки.