1925). Но как потребность и соответствующий ей раздражитель, субъективное и объективное, могут выступить в единстве? Каким образом происходит превращение внешнего агента в ситуацию? Относится ли ситуация к числу психических моментов? Откуда берется интенция к объекту, опирающаяся на неведомую подпсихическую сферу? Все эти вопросы повисают в воздухе. И тут Д. Н. Узнадзе прибегает к понятию «биосфера», которое он отождествляет с «принципом жизни» или «жизнедеятельностью» (
Шерозия, 1969). Понятие «биосфера» фиксирует несколько моментов. Первый заключается в том, что подпсихическое — это ни в коей мере не психическая, но и не чисто физическая реальность. Второй момент подчеркивает то, что подпсихическое представляет собой необходимую ступень развития, предшествующую сознательной психике. И третий момент олицетворяет интерес создателя теории установки к вопросу о связи между «жизнедеятельностью», «принципом жизни» и «ситуацией». Д. Н. Узнадзе отмечает: «Если в основе целесообразности лежит только
расположение объединенного в одно целое объективного и субъективного, то выходит, что оно и есть
принцип жизни. Поэтому, думаем, мы в полном праве признать, что в его лице мы имеем дело с до сих пор
неведомой сферой действительности, которую можно назвать биосферой. Все то, что подразумевается под названием
"ситуации" или
объединенного в одно целое расположения, надо думать, есть вызванное в биосфере положение. Неудивительно поэтому, что
задача разрешается прежде, чем живое существо осуществит ее в виде разных действий. Неудивительно и то, что наглядное поведение живого существа должно происходить под руководством биосферы…» (
Узнадзе, 1925 — цит. по
Шерозия, 1969, с.261). Приведенный выше отрывок из работы Д. Н. Узнадзе не оставляет сомнений в том, что «состояние ситуации», в котором вставшая перед субъектом задача дана как одно целое расположение, признается фактором, лежащим в основе целесообразности и соответственно направленности поведения. Несомненно и другое: задача, представленная в ситуации и содержащая в перспективе поступки живого существа, отождествляется с жизнедеятельностью. Но ситуация, которая на следующем этапе развития теории Д. Н. Узнадзе превратится в «установку», получив еще более конкретное выражение, есть фактор и условие жизнедеятельности, но никак не сама жизнедеятельность!
В дальнейшем Д. Н. Узнадзе никогда больше не возвращался к феномену «биосферы», к «биосферному» варианту преодоления постулата непосредственности. Однако именно на этом этапе развития представлений об установке впервые пересеклись категории деятельности и установки, и категория установки, если так можно выразиться, «поглотила» категорию деятельности. К последствиям этого события нам еще неоднократно предстоит вернуться.