– Как чудесно! – воскликнула она, поставив локти на стол и упираясь подбородком в кулачки.
– Я полагал, что есть пищу простых пахарей вы посчитаете ниже своего достоинства, – заметил маркиз.
– Вы меня поддразниваете. Уверяю вас, я люблю все… Кроме войны!
Говоря это, она посмотрела вдаль, на прилив.
– Что вы о ней знаете? – с интересом спросил маркиз.
– В позапрошлом году я была в Париже, – пояснила Лукреция.
– В Париже! Тогда, уверен, подобно всем английским путешественникам, вы нашли Тюильри великолепным, а появление Бонапарта в простом синем мундире заставило ваше сердце учащенно забиться.
– Да, я видела Первого Консула[8]. Мы с отцом были в Тюильри, и были под сильным впечатлением. Там были многочисленные лакеи в зеленых с золотом ливреях и офицеры, которые расхаживали по вестибюлю в великолепных мундирах. А мундиры адъютантов меня просто ослепили.
Помолчав, она добавила:
– Я была представлена Наполеону Бонапарту.
– И как вам понравился новый император французов? – спросил маркиз с явной насмешкой в голосе.
– Я его возненавидела, – искренне ответила Лукреция.
Маркиз вопросительно поднял брови, а она продолжала:
– У меня есть подруга, ставшая монахиней, я часто приходила к ней в госпиталь Христовых сестер. – Лукреция вздохнула. – Госпиталь был забит солдатами, раненными на войне. Там были мужчины без рук и ног, ослепленные взрывами артиллерийских снарядов, люди, переставшие быть людьми, так как они лишились разума из-за пережитых ими ужасов.
– Вам не следовало видеть подобные вещи, – резко сказал маркиз.
– Я сама работала в госпитале, когда была в Париже!
– Что вы делали? – вырвалось у маркиза.
– Недолго, впрочем, – продолжала Лукреция, – отец, если бы узнал, был бы очень недоволен этим. Но с семи утра до полудня я помогала моей подруге и другим монахиням ухаживать за ранеными. Тогда-то и поняла: Наполеон Бонапарт – чудовище и варвар.
Голос Лукреции звенел от волнения.
– Вы на самом деле работали в госпитале? – помолчав секунду, спросил маркиз.
– Вы подозреваете меня во лжи?
– Но леди не ведут себя таким образом! – воскликнул он.
– Вы забываете, что до вчерашнего дня, когда я стала вашей женой, я не принадлежала к высшему свету. И я убеждена, что облегчать страдания – это лучшая миссия для женщины.
– Вы совершенно поразительная молодая леди, Лукреция, и, как я уже говорил, вы полны сюрпризов!
На один краткий миг их глаза встретились, и Лукреции показалось, что между ними снова возникла какое-то притяжение, нечто магнетическое, то, что вызвало у нее дрожь.
Смутившись, она торопливо поднялась.