Казбек Иваныч надумал развлечь его — зимой купил приемник с проигрывателем и два десятка пластинок. Продавцы в магазине растолковали, как обращаться с покупкой, однако механизм в приемнике оказался очень деликатным и хрупким. Перед самым приездом сына приемник сломался. Казбек Иваныч не знал, как быть — или вызвать из соседнего санатория техника, или отвезти покупку обратно в магазин. Потом, смущаясь, он попросил у Гриши совета.
Сын подошел к приемнику, отвинтил заднюю стенку. «Это же так просто, отец!» — сказал он, и в голосе у него опять послышалось раздражение. Он быстро починил приемник, но пользоваться им не стал, даже не посмотрел на пластинки. И приемник с того дня так и не включали. Казбек Иваныч боялся вновь его испортить, а сын как будто вообще не замечал; футляр приемника покрылся пылью и стал выглядеть тусклым и облезлым.
Казбек Иваныч, разумеется, понимал, что у сына теперь началась своя, отдельная жизнь. У него свои заботы, свои интересы. Закончив институт, он уедет на службу в Сибирь, это уже решено, даже известен город, вернее — научный городок, в котором он будет работать. Вероятно, сын по-прежнему любит Казбека Иваныча, но уже привык обходиться без отца, и, кроме родственных чувств, их ничего не связывает. Сыну скучно с Казбеком Иванычем, не нужен сыну и этот старый дом на берегу моря, и этот сад, и все это убогое хозяйство, включая поросенка и трех куриц. И чем дальше, тем сильней будут расходиться жизненные пути Гриши и Казбека Иваныча, и это неизбежно. Так бывает на железной дороге: вот тянется одна колея, поезда бегут по ней в затылок друг дружке, но на каком-то километре встречается стрелка. Здесь начинается вторая ветка; сначала рельсы лежат рядом, близко, но потом начинают отдаляться, отдаляться и сворачивают, наконец, на свое особое полотно. И ты не сразу замечаешь, что поезд пошел по новому пути, а когда заметишь, то старый путь оказывается уже далеко в стороне.
Казбек Иваныч все это сознавал, но ему хотелось, чтобы сын хоть немножко приоткрыл перед ним свою жизнь. Казбеку Иванычу требуется хоть изредка ощущать себя нужным, близким сыну, и если не помогать и не учить, так хоть думать о том же, о чем думает сын, вместе с ним радоваться и волноваться. Иначе пустой и бесцельной делается его собственная жизнь.
Когда Казбек Иваныч служил на железной дороге, ему всегда надо было что-то делать. Надо было еженедельно отправляться в рейсы, — он работал поваром в вагон-ресторане, — надо было обихаживать дом, сажать на склоне горы сад, зимою заботиться об огородных семенах; летом — о поливке и удобрениях, ремонте крыши и побелке комнат. Пусть несложным был его труд, пусть немудреными были заботы, но жизнь от них становилась наполненной, имеющей смысл и цену. Он постоянно чувствовал себя нужным, его ждали везде — начиная от собственного дома и кончая школой, куда он ходил на детские утренники и родительские собрания. Как и все люди, он сердился на свою занятость, говорил, что устает, и вправду бывал измучен, но понимал, что жизнь и должна быть именно такой.