— Я бы послал другого, но ведь все измотались за день, уснут к чертовой бабушке! — сказал прораб и ради наглядности закрыл глаза.
Надо было ему ответить, что она, Женя, работала не меньше других, тоже измоталась за день, у нее промокли ноги, до смерти хочется влезть под одеяло и согреться, уснуть. Но Женя смутилась и прошептала:
— Хорошо, Пал Семеныч.
Прораб долго объяснял, что она должна делать, выдал на всякий случай коробок спичек, показал, как зажечь сырые дрова, — Женя терпеливо слушала и кивала головой.
Она опять надела валенки, показавшиеся теперь очень тесными и тяжелыми, сунула в карман кулек с печеньем — чтобы не скучать ночью — и, поеживаясь, вышла на улицу.
К вечеру сильно похолодало. Над палаточным городком висел морозный туман, сквозь который еле различались макушки сосен. Люди попрятались, на тропинках было пусто, лишь у гаража суетились несколько шоферов: сливали воду из радиаторов. Над гаражом поднимался плотный, будто накрахмаленный, пар. Даже смотреть на него было зябко.
Женя ссутулилась, пихнула кулачки в карманы ватника и скорей побежала к дороге. До пикета 200, наверно, километра четыре, надо поспеть туда засветло.
Уже полгода она жила здесь, в тайге, а все не могла к ней привыкнуть. В палаточном городке, хоть и расположился он на поляне, почти не страшно. А едва отойдешь подальше — обступят вплотную деревья, закроют небо. И сразу будто в снег провалилась; станешь ниже ростом, какой-то пришибленной, жалкой, даже кричать хочется. Слишком она большая, тайга.
Вот и сейчас, на тесной лесной дороге, сделалось неуютно и одиноко. Тишина, мертво, — словно и нет на земле ничего, кроме этих зеленоватых снегов, мохнатых заснувших сопок да рыжей зари, которая медленно гаснет за стволами.
Поддавая ногой ледышку, Женя шла и старалась не глядеть по сторонам.
Минует год-другой, и где-то здесь, в этих местах, может, вот за той развилкой дороги, вырастет в тайге новый поселок. Там у Жени будет свой дом.
Рядом с первой электролинией, которая строится сейчас, будет протянута вторая, куда мощней. И строить ее будут уже не наспех, а основательно, с размахом: сначала раскинут поселки для рабочих, проложат крепкие дороги, наладят связь и только потом начнут рубиться сквозь леса.
Женя останется работать на этой второй линии. Она сама не заметит, как приживется в этих краях и полюбит здесь все: и ясные, почти не умеющие хмуриться небеса, и недолгие весны со звонкой водой и холодными, будто запотевшими, цветами, и даже самоё молчаливую тайгу, в которой откроется наконец своя добрая, неброская красота…