Павел с Ниной рассматривали иконы, бережно их перекладывали,
вполголоса что-то обсуждали. Я же осталась без присмотра и жадно впитывала
необычность этого места.
Затем мы сидели за столом и пили чай с печеньями и
принесенным тортом. Нина рассказывала о своих экспедициях, в которых она
собирала иконы. Оказывается, объездила она всю страну, особенно Север и Сибирь.
Часто ей приходилось раскапывать мусорные кучи рядом с разрушенными церквами —
и там, как самородки из земли, открывались древние прекрасные иконы. Нина
говорила об этом простыми словами, глаза ее светились, в моем же сознании живо
рисовалось то, что она описывала. Павел, похоже, испытывал то же, что и я,
потому как даже про свою чашку забыл. И если сначала я ощущала покалывания
ревности, то сейчас чувствовала радостное единение с душой Павла.
И вдруг я решилась задать вопрос об аромате, который так
явно наполнял воздух. Нина подняла на меня задумчивый взгляд, потом скользнула
им в сторону Павла, как бы ища одобрения. Слово за словом, как бы идя по
тонкому льду, она говорила о совершенно таинственном явлении. Первые ее слова
кружились вокруг моего рассудка, который никак не хотел их принять. Потом они
нашли другой вход — где-то внутри; наверное, в сердце. Так вот, где-то глубоко
внутри они стали входить и прояснять эту тайну.
Оказывается, иконы могут источать ароматы и даже капли
ароматной жидкости — мира. Я хотела спросить, как же это совершенно сухие доски
могут выделять влагу, но она опередила мой вопрос и объяснила, что аналогов
этому явлению в физическом мире нет, что это Божественное чудо, явленное людям
для укрепления веры. Благоухают у нее иконы после чтения молитв. Иногда это
длится лишь мгновение, иногда аромат держится длительное время.
Еще она рассказала, что случаются обновления икон. Это когда
почерневший образ сам собой просветляется, как бы выступает из темноты и
начинает сиять живыми яркими красками. Нина встала и указала на икону
Богородицы, которую я приняла за только что написанную. Так нет, еще недавно
изображение было темным и едва различимым. А в день ее чествования, когда Нина
весь день молилась перед ней, образ постепенно стал обновляться, и к вечеру
краски сияли, как свежие. Говорила она это спокойно, как о чем-то обыденном, а
во мне зарождалось незнакомое чувство смешанного страха и восторга. Страха —
перед явным проявлением Небесной тайны, восторга — от своей причастности к ней.
Когда мы вышли из этого необычного дома, Павел сказал, что
Нина — его наставница по иконописи. Он перенимает у нее секреты этого
непростого дела. Снова и снова Павел удивлял меня, открываясь новыми гранями
таланта. Так же просто, как Нина, он рассказывал, что это искусство не только
интересно, но и опасно. Это, примерно, как находиться в работающей
трансформаторной подстанции в области высокого напряжения: там даже волосы
встают дыбом от электризации. Неверное движение, потеря осторожности ― и
так может ударить, что…