Почему именно он избран для этого подвига? Наверное, потому,
что он честный, во всяком случае, честнее всех нас. Он органически не терпел
лжи и всех ее порождений, а правду, какой бы страшной она ни была, ставил выше
любой кривды, даже если та всех устраивала.
Еще я понимала, что эта моя уверенность может растаять, как
только Павел отпустит меня из пространства своего притяжения. Меня снова
«размагнитит» обычная жизнь с ее сиюминутными проблемами, вроде «поесть»,
«одеться», «развлечься». Как Павел сказал, «пили, ели, женились — всемирный
потоп; снова то же самое — и вот вам уничтожение Содома с Гоморрой; и теперь
опять пьем, едим, женимся... а предупреждений больше не будет...»
И тут с моих губ совершенно случайно слетел вопрос: «А когда
мы умрем, как же наша любовь будет жить без нас?» — «Любовь не умирает.
Поэтому те, кто любит, живут вечно», — ответил он мне.
Когда опустился теплый вечер, и уже пора было расставаться,
Павел с печалью в голосе сообщил, что ему нужно уехать на пару недель в
экспедицию за иконами куда-то в северную глубинку. Я сразу разнылась, как
маленькая: что, мол, я теперь без него буду делать, как жить? На что он открыл
сумку и достал оттуда общую тетрадь. Вот, говорит, мой дневник, там есть все,
что я не успел тебе сказать, поэтому можешь читать. А когда встретимся,
помолчим, а потом поговорим.
Домой я несла тетрадь как великую драгоценность. Она
притягивала мое внимание и требовала дать ей возможность выговориться. Читала я
дневник полночи, пока глаза не слиплись, и я не провалилась в глубокий сон. Во
сне — чудном и светлом — я переживала новые впечатления.
Тетрадь эта не была дневником в обычном смысле. Просто он
записывал размышления, из собственного опыта во время обращения к вере. Там
имелись выписки из Библии, писаний святых отцов христианства и наблюдения его
верующих друзей.
Павел долго и мучительно искал истину. Что его так влекло?
Откуда в нем такое острое желание прорваться к той единственной правде, которая
объяснит ему тайны жизни? Ну, жил бы себе, как все, — так нет. Только потом он
понял, откуда это. Оказывается, Господь избирает людей для спасения и посылает
им Свою призывающую благодать. Совесть начинает мучить человека. Позже он
делает вывод: совесть — голос Божий. Бог — это любовь, свет, и нет в Нем
никакой тьмы, и Он не может мучить. Он вечен и неизменен в Своей абсолютной
любви к Своему творению — человеку.
Все эти наши душевные смуты и тоска — от нежелания принять
зов истины, от нашего гордого и самолюбивого неприятия Бога. С Богом в душе
грешить уже нельзя, стыдно. Более того, у человека, ставшего на путь веры и
очищающего душу от греховной нечистоты, любой грех превращается в боль, которую
можно унять только покаянием. Значит, отторжение Бога — это проявление в
человеке эгоистического желания наслаждаться, пребывать в страсти.