— Преосвященный Платон строг, верно. Когда служит в Чудовом или в Большом
соборе, никто не отважится разговаривать. Уж на что знатные дворянки есть, а ни
одна не принимает благословение владыки или антидор в перчатках. Ежели увидал
какого духовного на улице пьяным, никогда не спустит,— рассказывал старшему
Дроздову второй сын дедушки Александра, диакон Фома.
— Что ж, в монастырь отсылает? ' - .
-Редко. Он хоть строг, а сердцем мягок. Иному выговор сделает, иного
пошлет поклоны земные класть или пеню наложит немалую, до пяти рублев, иного
низведет на низшие должности... Недавно кум из лавры приехал, рассказал, как к
владыке после службы подошел какой-то приезжий монах из дальнего монастыря с
жалобаю, что кормят их черствым и заплесневелым хлебом, и показал кусок.
Владыка взял кусок и стал есть. «А где ты родился? спрашивает монаха.— А кто
родители?.. Отчего в монастырь постригся?..» Тот все рассказывает. «Да с чем же
ты, отец, пришел ко мне?» — наконец спрашивает Платон. «Жаловаться на дурной
хлеб.— «Где же он?» — «Да вы скушали его!» — «Ну и ты иди, твори такожде».
Посмеялись невольно духовные за столом, покрутили головами.
Ас чего ж пошло упразднение епархии нашей? — полюбопытствовал отец
Михаил.— Едва ли владыка Платон тому причиною.
-Синод мудрит,— нехотя отвечал зять Сергей Матвеевич, единственный за
столом бывший бритым и не в рясе, а в коричневом сюртуке,— Хотя дела так
поворачиваются, что скоро и Синод по-московски говорить начнет.
Про Василия никто не вспоминал. Он сидел в углу на твердой лавке в
полудреме от тепла, сытной еды и силился ничего не пропустить из таких
интересных разговоров. Дома в Коломне дед и отец обсуждали церковные дела
наедине, выставив его за дверь. А здесь он сидит со всеми за столом, как
большой. Да он и есть большой!..
Служанка тихо и незаметно убрала со стола пустые блюда и тарелки.
Духовенство не имело права владеть крепостными душами и, но запрет этот
обходили, покупая прислугу на имя знакомых Помещиков. На столе появились бутыли
с наливками, рюмки синего и зеленого стекла, мед, варенья, сладкие пироги,
белые фарфоровые чашки с синими рисунками цветов и трав.
-Хорошо живете, отец Александр,— невольно порадовался старший Дроздов.
- Не жалуемся, благодарение Господу,— отозвался тот.— Пряники что ж
забыли? Внуков надо побаловать... А что в консистории про новые указы слышно?
Появившиеся из соседней комнаты внуки и внучки подходили и получали по
печатному вяземскому прянику. Василий думал было пересидеть, но отец глянул
строго — юноша встал и тоже подошёл к старику.