Всё это не так уж и утопично. Конечно, в первую очередь нужно опять же попросить денег: поддерж[?]ка региональных литературных журналов должна стать обязательным разделом государственной культурной политики. Это так же важно, как и поддержка библиотек.
Не секрет, что большая беда литературных журналов - малые тиражи, проблемы с распространением. Поэтому у изданий должны быть полноценные электронные версии, причём не только автономные, но объединённые в общую сеть по типу существующего "Журнального зала". В этом им бы и могло помочь государство.
Ну и, конечно, главное, чтобы сами они были готовы к общению, диалогу. На мой взгляд, это очень перспективный пласт литературного ландшафта, который пока что плохо осваивается, слабо культивируется, местами зарастает сорняками, но в то же время, как под парами, напитывается силами.
Андрей РУДАЛЁВ, СЕВЕРОДВИНСК
От пошлости к наглости
ЛИТПРОЗЕКТОР
Игорь ПАНИН
Гришковец - мужчина, приятный во всех отношениях. Вернее, таким он хочет казаться окружающим. И в некотором роде ему это удаётся. Никто не будет спорить с тем, что армия его поклонников действительно велика. Беда в том, что аппетиты у него - как у старухи из "Сказки о рыбаке и рыбке". Уж не хочет он быть просто актёром, желает - драматургом, прозаиком, публицистом и вообще властителем дум. О том, какого качества тексты выдаёт этот "властитель", можно судить по любой его книжке - все они написаны суконным языком, претенциозны, часто нелепы, откровенно скучны. Но перед нами - последняя; о ней и поговорим.
"Это четвёртая (четвёртая! - И.П.) книга, основанная на интернет-дневнике Евгения Гришковца. Половина её пришлась на страницу в лайвджорнале, половина - дневник на собственном сайте", - говорится в аннотации. Итак, это публичные дневники, предназначенные специально для широких масс. "Я открыл радость написания публицистики, я понял, что не могу и не хочу расставаться с возможностью её писать", - сообщает Гришковец в своём предисловии. Удивительное, но очень характерное признание - обычно от сочинительства не могут оторваться писатели, которым есть что сказать. Гришковца же занимает исключительно сам процесс письма. Не важно, о чём, важно, что хочется[?] Классическое определение графомании, между прочим. Но не всё так однозначно.
"Перед вами книга, в которой содержатся довольно драматические переживания, сомнения и решения", - пишет в том же предисловии Гришковец. Какого рода переживания и сомнения его терзают, становится ясно с первых страниц. Человек-оркестр постоянно куда-то летит или едет, причём наперекор коварной погоде, которая так и норовит разлучить его с поклонниками или испортить ему настроение. Но наш герой стойко переносит все природные катаклизмы, сохраняя бодрость духа и веру в свой талант. Несколько примеров: