— Ничего, что стоило бы повторить, дядя, — ответила Фиона и вздохнула при виде мрачных фасадов зданий, мимо которых они проезжали. После ее приезда в Эдинбург непрестанно лил дождь, падая на землю ледяными каплями. До Рождества оставалось еще несколько дней, но уже казалось, будто наступила настоящая суровая зима.
— Ты не должна беспокоиться, дорогая, — сказал дядя. — Я выскажусь за тебя. Не надо говорить то, чего тебе не хочется говорить.
Фиона не смогла скрыть улыбки. Ее старенький дядя Теодор и тетя Люси всегда заботились о ней.
— Спасибо, дядя, — поблагодарила она. — Я не боюсь высказаться сама, вам не следует так думать. Но честно говоря, меня не интересует Дункан Бьюкенен, и никогда не интересовал. И чем меньше я должна сказать ему, тем лучше.
— Э? Что такое? — переспросил дядя, прикладывая ладонь к уху.
Фиона улыбнулась и громко сказала:
— Я сказала, что благодарю вас!
Он улыбнулся в ответ, явно довольный своей ролью защитника, и, перегнувшись, потрепал ее по колену.
Когда карета остановилась перед огромным мрачным зданием, уже стемнело. Только в двух окнах горел свет, и у входа из-за чего-то дралась пара ворон. При одном взгляде на холодный серый монолит у Фионы пробежала по спине дрожь, и она натянула на голову капюшон.
Гейблс был очень похож на Блэквуд, огромное имение Бьюкененов в Северном нагорье. Блэквуд всегда производил на нее тягостное впечатление, даже в те времена, когда там устраивали праздники. Когда Фиона была еще девочкой, ее кузина венчалась там в часовне. И Фиона помнила, какими странными ей казались и все эти цветы, и веселая музыка, и улыбающиеся лица на фоне толстых каменных стен и угрожающе мрачных парапетов.
Джек, черт его возьми! Этот пройдоха явился сюда поразвлечься, пережидая, когда утихнет лондонский скандал, и Фиона помчалась за ним! Тетя Люси сказала, будто он поехал повидать Ангуса Бьюкенена, дальнего родственника ужасного лорда, живущего там, но которому нравилась утиная охота в это время года. Теперь ей пришлось взойти на порог единственного дома во всей Шотландии, который она поклялась никогда больше не переступать.
Неожиданно дверь распахнулась и сноп света упал на подъездную дорогу. Вышел дворецкий и высоко поднял фонарь.
— Мистер Сивер, как я понимаю?
— Что такое? — сказал дядя.
— Да, сэр, — подтвердила Фиона.
— Сивер! — выкрикнул ее дядя, разобравшись в заданном вопросе. — Теодор Сивер к вашим услугам, сэр!
— Сюда, пожалуйста, — сказал дворецкий и отступил в сторону, пропуская их в узкий коридор, ведущий в глубь дома.
Дядя Теодор плохо слышал, но понял жест дворецкого и, крепко взяв Фиону под локоть, повел ее вперед. Оказалось, что внутри дом не был таким уж внушительным, как снаружи. В главном холле на каменном полу для тепла был положен шерстяной ковер. И кроме обычного вооружения и мечей на стенах, которые такие семьи, как Бьюкенен, считали должным выставлять для всеобщего обозрения, там стояла ваза со свежесрезанными оранжерейными цветами, а одну из стен украшал портрет красивой женщины.