— У Борьки? — скривился игровод. — Ха-ха!
Андрей Львович вспомнил лицо председателя ССС Бориса Жменя, круглое, холеное, нежно-жуликоватое, и понял, что ляпнул глупость.
— Ну, а вы пытались хотя бы связаться с Дадакиным? — спросил Меделянский.
— Разумеется. Он был холоден и сказал, что Скурятин внимательно ознакомился с проблемой и послал всех нас в суд, — ответил Жарынин. — Но я подумал, что это просто самодеятельность Дадакина, позвонил Тамаре…
— Оч-чень интересная женщина! — Игривая улыбка озарила морщины Гелия Захаровича.
— Вы ее знаете?
— Конечно! Я бывал у Эдуарда Степановича, предлагал сделать моего Змеюрика эмблемой зимней Олимпиады в Сочи.
— Ну и? — насторожился Огуревич.
— В целом идея ему понравилась, но тут эта сволочь Дадакин сказал, что зимой змеи обычно спят. Если бы летняя олимпиада — тогда другое дело. А что вам ответила Тамара?
— Ничего.
— Понятно.
— А потом еще и Вова-из-Коврова…
— Минуточку, так вас Мохнач провел к Скурятину? — озаботился Гелий Захарович. — Бесплатно?
— Нет, не бесплатно. Я обещал снять его подружку в нашем фильме.
— Боже, как мелко!
— Ну почему же мелко? — возразил, багровея, игровод. — Не всем, как вам, удаются вечные образы! Иные довольствуются массовкой на заднем плане. Кстати, Гелий Захарович, вы слышали, на Марс хотят отправить платиновую пластину с изображениями самых главных достижений земной цивилизации? Я бы на вашем месте добивался, чтобы там обязательно оттиснули Змеюрика!
— Я подумаю, — процедил задетый изгой европейского правосудия.
— Ну, и что ваш Вова? — спросил Огуревич.
— Вова рыдал, — вздохнул режиссер, — жаловался, что мы оклеветали благородного человека. Ибрагимбыкова! Сказал, у него из-за нас болит сердце, а ему утром играть в футбол с Самим! В общем, и дела не сделали, и хорошего человека подвели, — сурово подытожил Жарынин.
— А может, нам тоже пообещать Дадакину землю? — предложил Кокотов.
— Нет, не получится, — покачал головой Дмитрий Антонович.
— Да, не выйдет. Они берут только у себе подобных… — согласился Меделянский.
— И что же нам делать? — всхлипнул директор, явно тяпнув от безысходности внутреннего алкоголя.
— А нельзя ли напустить на Ибрагимбыкова ваших энергетических глистов? — с нарочитой серьезностью спросил игровод.
— Издеваетесь?
— Неплохая мысль… — поддержал Меделянский.
— В принципе, конечно, можно, но ведь это же фактически убийство!
— Нет, к убийству я еще не готов… — покачал головой режиссер и принялся чистить трубку.