Через два месяца любовных упражнений эта троица отработала все позиции из «Камасутры», она же устраивала оргии под немецкую порнографию, а однажды, напившись дешевого белого вина, сестры Жоровы и Анцифер бегали голышом по общаге, что и засвидетельствовали камеры наружного наблюдения.
Аморальное поведение сестер обсуждалось всем факультетом. Особенно нимфоманок осуждали студентки с модельной внешностью, ревнующие, что их «Феррари» обошли на повороте не «Порше» или «мерсы», а уродливые «Жигули». Сие нарушение всех моральных и природных правил требовало беспощадного наказания.
Руководство факультета решило не выносить сор из избы, не отдавать под суд Анну и Жанну за растление малолетнего, ростом метр девяносто, мускулистого мальчика, но отчислило девиц из университета с позором. Сафронов был и так неподсуден по причине полного несовершеннолетия.
Близняшки Жоровы уходили с гордо поднятыми головами.
Все студенты мужского пола отметили, что сестры-нимфоманки внезапно похорошели до твердых четверок по пятибалльной системе, а ранее не оценивались вовсе. В облике обеих появилось нечто такое, что обычно сводит большинство молодых самцов с ума. В их глазах навсегда поселилось лукавое распутство и знание, что женское счастье было подарено им жизнью, несмотря на ничтожные математические шансы, и они с благодарностью приняли его. А теперь – хоть потоп!.. Кстати говоря, впоследствии обе выйдут замуж и проживут свои жизни по-женски удачно. Обе назовут своих сыновей в честь Анцифера, что вызовет в жизни детей немало путаницы.
Все студентки женского пола оценили на продемонстрированной в доказательство вины пленке немалую природную одаренность вундеркинда. И кто сказал, что голый мужчина не эстетичен?..
В конце первого курса и начале второго Анцифер вовсю катался на «Феррари» и «Порше», используя отборный девичий парк для успокоения гормонального фона и оттачивания сексуального мастерства.
– Ты не должен так поступать! – читал нотации опекун.
– Как? – не понимал Птичик.
– Ты не должен… э… распутничать!
– Я молод! У меня гормоны! И это не распутство, а нормальное течение человеческой жизни. Разве вам никогда не хотелось жить одновременно с двумя девушками и производить с их телами все, что вам заблагорассудится? Можете представить, что у вас во рту сразу четыре упругих соска?
– Нет, – ответил учитель гордо.
– Врете! Представьте себе – всего по паре! У вас рук не хватит! Вижу, вижу в ваших глазах блеск! Короче, врешь ты, опекун! Врешь!
– Никогда! Ученый не может позволить себе такие вольности! Или эта распущенность поставит крест на всей его карьере!.. Мужчина-ученый должен любить одну женщину, которая станет товарищем, верным другом, соратницей на всю жизнь, так Богу угодно… – Он произнес последнюю фразу столь проникновенно, столь убедительно, видимо, вспомнив рыжую Джоан, что Анцифер впервые впечатлялся и воспринял физика всерьез.