Цена тут же уменьшилась наполовину.
Гор пожал плечами:
— Ты что, обезьяна драная, английский забыл? Сейчас будем вспоминать! Значит, буква «а»…
И молодой человек неторопливо поднял кулак.
В глазах держателя гостиницы появилось смутное понимание, но, все еще упорствуя, он снова назвал прежнюю цену.
Гор врезал наглецу в ухо. Индиец бухнулся на пол, вскочил и погрузился в раздумье, а затем заявил, что согласен на половину. Молодой человек вновь поднял кулак, но раздумал и, подойдя к стойке, взял в руку старинную лампу с зеленым абажуром, приподнял, выдернул вилку из розетки…
…Понимание в глазах хозяина крепло. Гор, пожалев антикварную вещицу, просто поднял ее над головой наглого индийца — и предложил треть от запрошенного.
Глаза индийца вспыхнули, из горла донесся глухой рык. Кажется, лампа была ему дорога — дороже собственного черепа. Но Ее Величество Жадность все еще стояла за плечами…
— Сынок, не пачкайся! — неожиданно подал голос профессор. — Мы уходим!
Угроза была довольно призрачной, но Енски-старший держался молодцом. Приступ прошел, и привычное упрямство взяло верх. Такое проявление мужества в обессилевшем иностранце окончательно доконало хозяина — и они с Гором ударили по рукам.
Енски-младший почти нес отца в номер, сопровождаемый восхищенными взглядами, которые бросал на него Акаш.
— Ай, молодой сагиб… Ай, молодой сагиб… — тихо бормотал себе под нос проводник. Потом он осторожно взял Гора за локоть и, приблизив губы к самому уху «молодого сагиба», прошептал: — Не вините его. Хозяин этого паскудного сарая не должен пускать сюда иностранцев. Тут это не принято, штат на военном положении. Вот он и решил получить за риск, жадный, такой жадный человек! Я потом поговорю с ним, чтобы он не обратился к властям. На этот счет можете не беспокоиться, Акаш умеет обращаться с несговорчивыми людьми.
Гор многозначительно хмыкнул.
— Я тоже.
Молодой человек, довольный результатами своих переговоров, твердо решил в ближайшее же время объясниться с отцом, дабы тот наконец бросил дурить. Но из этого благого намерения ничего не вышло. Когда Енски-старший несколько пришел в себя, то снова превратился в одержимого фанатика, которым стал после получения злополучного письма.
Профессор направил Акаша к его неведомым «друзьям», чтобы те выяснили, где остановилась «эта великая грешница и предательница идеалов Науки Элизабет МакДугал». Индиец умчался, оставив Гора и его отца в состоянии мрачной задумчивости. О чем рассуждал почтенный профессор, догадаться было сложно, а вот Енски-младший уже в который раз крыл себя последними словами за то, что вовремя не остановил своего обезумевшего родителя. «Друзья» этого проходимца Акаша наверняка ничем не лучше его самого. Они найдут Элизабет и… И что?