При нашей встрече 14 ноября британский посланник в Западном Берлине Майкл Бертон открыто заговорил о целях, которые преследуют западные державы, концентрируя внимание на проекте «воздушного «перекрестка»». Он сказал: «Когда мы затевали «берлинскую инициативу», то исходили из следующего: можно начать переговоры с одной повесткой дня, а закончить совсем с другой (как это было на четырехсторонних переговорах по Берлину). К сожалению, сейчас, видимо, время упущено. ФРГ (и, надо полагать, ГДР) будут сильно возражать против четырехсторонних переговоров, потому что всем будет совершенно ясно, что четыре державы договариваются о том, как помешать воссоединению Германии. В то же время западные державы сохраняют интерес к переговорам с СССР, так как они ожидают чрезвычайно энергичного напора ФРГ по вопросу о подключении «Люфтганзы» к воздушному сообщению с ГДР и Западным Берлином». При этом Бертон явно имел в виду не только связанные с «Люфтганзой» проблемы.
На следующий день Гарри Гилмор в беседе со мной уточнил: «США, Англия и Франция считают, что с началом полетов «Люфтганзы» на Западный Берлин не надо торопиться. Такие действия могут иметь значение «неправильных сигналов», ускоряющих дестабилизацию, когда нам нужно ей противодействовать. Однако влияние ФРГ в Вашингтоне настолько велико, что замыслы «Люфтганзы» имеют все шансы на реализацию. Западники надеются на скорый положительный ответ советской стороны по поводу предварительных переговоров (формулу всегда можно быстро согласовать) – тогда есть шансы «припереть Бонн к стенке», поскольку он в свое время дал согласие на «берлинскую инициативу». Несмотря на нюансы, все три державы едины в том, что необходимо избежать выхода ситуации из-под контроля. Они приветствовали встречу В. Уолтерса с В.И. Кочемасовым 12 ноября и видят в четырехсторонних переговорах (независимо от повестки дня и вероятных результатов) один из способов «притормозить» развитие. Другой способ – расширить двусторонние отношения [трех держав] с ГДР. Все три [западные] миссии воздействуют в таком духе на свои столицы. Американская администрация в Западном Берлине с интересом отметила идею, которая «витает в воздухе» здесь – о приглашении М.С. Горбачеву и Джорджу Бушу посетить «Берлин» (Западный Берлин и столицу ГДР) после встречи на Мальте. По мнению Гилмора, такой шаг имел бы чрезвычайное значение для демонстрации особой ответственности США и СССР в данном регионе и вместе с тем для поддержки нового руководства ГДР».
Москва, как всегда, не торопилась. Между тем обстановка в стране обострялась с каждым днем. Начались захваты демонстрантами окружных управлений МГБ – министерство было упразднено, и его учреждения практически не охранялись. Стали учащаться случаи, когда жертвами актов насилия становились сотрудники партийных и правительственных органов. Государственный аппарат ГДР переставал функционировать. Первыми забили тревогу западноберлинские власти, которые лучше всех были в курсе событий в ГДР. При неофициальной встрече со мной вечером 5 декабря 1989 года правящий бургомистр Западного Берлина Вальтер Момпер выразил опасение по поводу возможности возникновения беспорядков в ГДР, которые могут создать обстановку, «близкую к состоянию гражданской войны». Он пояснил, что боится того, что Западной группе войск придется вмешаться, чтобы предотвратить грозящий хаос и «кровавую баню». «Ситуация характеризуется тем, – говорил он, – что в ГДР не осталось ни одного официального рычага поддержания порядка. Национальная народная армия фактически самораспустилась; МГБ и его формирований больше нет; полиция запугана до такой степени, что полицейские боятся выходить на улицу в форме. Единственной организованной силой остается ЗГВ. Однако вмешательство советских военных, если оно станет необходимым, может повлечь за собой политическую катастрофу: отношения немцев и русских могут быть испорчены на десятилетия вперед». Момпер сообщил, что использует все свои возможности влияния на демонстрантов в ГДР, чтобы побудить их к сдержанности и отказу от методов «суда Линча». О том же он просит и советскую сторону.