18 апреля 1990 года В.М. Фалин представил Горбачеву записку с детально разработанными предложениями относительно дальнейших действий по урегулированию кризиса в ГДР и вокруг нее. Фалин считал необходимым положить конец ситуации, при которой «с момента краха режима СЕПГ в ГДР европейская политика СССР по крупному счету впала в полосу раздумий и самоанализа, чтобы не сказать – депрессии». Он требовал категорически настаивать на заключении мирного договора с Германией (который можно было бы именовать «актом мира», чтобы не раздражать ФРГ), поскольку он является «единственным шансом состыковать объединение Германии и общеевропейский процесс, хотя по времени они разойдутся и, похоже, серьезно». В основу соответствующего документа следовало положить «принцип отказа от насилия как средства национальной политики. Он дополнялся бы обязательством не допускать использования немецкой территории третьими странами или группами стран для проведения политики силы по отношению к кому бы то ни было в Европе или за пределами Европы». Фалин предупреждал, что «уход трех держав от мирного урегулирования тождественен намерению погасить права Советского Союза как державы-победительницы и как архитектора [послевоенного устройства] и союзника ГДР при сохранении за США, Англией и Францией весомого пакета «первоначальных прав», поскольку они перешли в Боннский договор 1952 года (с поправками 1954 года) и другие их договоренности с ФРГ». Как средство давления на три державы он предлагал выдвинуть проект мирного договора «в максимально благоприятном ключе для широких масс немцев и деловых людей» с перспективой «во имя полного и окончательного примирения наших народов подписать такой договор (акт) только с нами».
Фалин указывал на неприемлемость 1) западных попыток сужения (устных) обязательств Запада о нераспространении сферы деятельности НАТО на территорию ГДР ссылкой на то, что эти обязательства теряют силу в «кризисные ситуации»; 2) стремления апологетов холодной войны ограничиться «перегруппировкой сил, чтобы продлить век политики конфронтации»; 3) усилий по «инспирированию демонстраций «народной воли» и созданию нетерпимого психологического климата вокруг советских войск в ГДР». В качестве крайней уступки он считал возможным вариант, при котором объединенной Германии было бы разрешено быть участником какого-либо военного союза «на переходном этапе к созданию европейской системы безопасности» на следующих условиях: а) соблюдение постановлений мирного договора; б) невхождение в интегрированные структуры указанного союза; в) неразмещение оружия массового уничтожения на территории Германии; г) неиспользование территории (включая воздушное пространство), на которую ранее распространялась компетенция другого союза (то есть Организации Варшавского договора), для размещения вооруженных сил союза, в который войдет Германия; д) право на размещение советских войск на нынешней территории ГДР на время, какое СССР «считал бы для себя необходимым», а после их вывода на содержание там персонала для наблюдения за выполнением положений о военном статусе Германии.