— Ты что-то уронил, — заметила Мисако язвительно.
— Что? — Он попытался сделать вид, что не слышал.
— Это губная помада, — продолжала она. — Выпала из кармана, когда ты снимал пиджак.
Хидео сердито фыркнул и отвернулся к шкафу.
— Что еще за шутки! Я не пользуюсь помадой, она твоя. Валялась на полу, а я задел ногой.
— Нет, не может быть, она не моя, — ответила жена, кидая помаду ему.
Он отбросил блестящий цилиндрик ногой и отвернулся, снимая рубашку.
— Это ее, твоей любовницы? — спросила Мисако.
— Да ты совсем спятила, — деланно рассмеялся Хидео.
— Еще не настолько, чтобы не отличить свою помаду от чужой, — парировала она. — Я такую дешевку не покупаю. Она выпала из твоего кармана.
— Первый раз ее вижу, — пожал он плечами, стараясь говорить ровно.
Мисако постепенно теряла выдержку. Обида жгла огнем, руки начали дрожать. Стена искусственного спокойствия, воздвигнутая с таким трудом, пошла трещинами, а спасительной бамбуковой рощи поблизости не было. Яростные языки пламени вырвались наружу, накопленный гнев наконец взорвался.
— Ты врешь! — взвизгнула она. — Лжец! Мерзавец! Трус! Не смеешь даже заговорить со мной о разводе, мамочку посылаешь!
Хидео продолжал аккуратно складывать брюки. Об извинениях нечего и думать. Как ни утомительны женские крики, зато теперь сразу станет легче: жена потеряла контроль над собой. Отвечать на обвинения он не собирался, продолжая ее игнорировать. Равнодушие распалило Мисако еще больше. Понимая, что тем самым играет мужу на руку, она тем не менее уже не могла остановиться.
— Скажешь, я не права? Правда ведь, признайся!
Не получив ответа, Мисако швырнула гребень через всю комнату, угодив мужу в плечо. Эта выходка удивила ее саму больше, чем его, она понимала, что это ошибка, но тут же еще усугубила ситуацию, подбежав и яростно глянув Хидео в лицо, будто собиралась ударить.
— Ну, что молчишь? — крикнула она. — Может, позовем мать, ее спросим?
— Садись и перестань психовать, — последовал спокойный ответ. — Возьми себя в руки.
Мисако без сил опустилась на колени. Все их споры кончались одинаково: что бы муж ни натворил, виноватой в конечном счете оказывалась всегда она.
— Да, я хочу развода, — продолжал он. — Но мать тут ни при чем, я не хотел, чтобы она первая с тобой говорила, это вышло случайно. Мы все взрослые люди, тебе никто зла не желает, и нечего себя так вести. Нам нужно все обсудить и решить, что делать дальше.
Мисако перевела дух, пытаясь успокоиться.
— Это правда, что твоя любовница беременна? — спросила она уже нормальным голосом.
— Да, — кивнул он.