Билетер, подозрительно взглянув на чемодан, сообщил, что фильм давно уже начался. Она нашла место в последнем ряду и вскоре погрузилась в мир средневековой Японии, где доблестные воины отражали атаки бандитов на бедную деревню. Сверкали мечи, и справедливость торжествовала, что вселяло надежду. Мисако осталась и посмотрела фильм еще раз с самого сначала.
Потом она сидела в лавочке на углу и ела горячую лапшу, вспоминая почему-то про бамбук. В фильме деревенские детишки прятались в бамбуковой роще. Это растение способно противостоять природным катаклизмам, потому что гнется, но не ломается. Убежать от землетрясения невозможно… Свекровь по своему обыкновению принимает все слишком близко к сердцу, а может быть, и преувеличивает. Пожалуй, стоит вернуться и спокойно выслушать, что скажет Хидео.
Дом встретил Мисако привычным бормотанием телевизора. Госпожа Имаи вышла встретить невестку, но вид у нее был совершенно убитый. Мисако извинилась за свое бегство.
— Я была в шоке, — объяснила она. — Вы тут ни при чем, я понимаю. Обсудим все потом, когда я поговорю с Хидео.
Свекровь вернулась к телешоу, а Мисако приняла ванну и поднялась к себе в спальню. Хидео еще не пришел. На часах было половина десятого.
Вернулся он уже после одиннадцати. Мисако слышала шаги на лестнице, непривычно тихие. По крайней мере, не напился. Открыв дверь, Хидео увидел жену, сидящую на коленях в ночном кимоно перед туалетным столиком. Постели были разложены рядом, почти вплотную друг к другу. Он удивленно поднял брови. Жена продолжала спокойно расчесываться. «Я пришел», — пробормотал он, не зная, что сказать. Голос прозвучал неуверенно и жалко. Мисако лишь слегка качнула головой в ответ.
«Спокойно, спокойно», — повторяла она сама себе в такт размеренным движениям гребня.
Не готовый к такому приему, Хидео повернулся к стенному шкафу и начал медленно раздеваться, лихорадочно обдумывая, как быть дальше. Промолчать он не мог: сегодня нужно было завести речь о разводе, Фумико взяла с него слово. Судя по постелям, жена оставляла ему шанс на примирение. Достаточно извиниться, и она, возможно, все простит. Соблазн ухватиться за эту соломинку был силен, ему не хотелось причинять Мисако лишнюю боль. Может, все еще уладится, говорил он себе, развязывая галстук, надо только взять правильный тон. Сняв пиджак, он шагнул к жене, но в этот момент что-то выпало у него из кармана и покатилось по полу. Она обернулась на звук… Хидео узнал губную помаду Фумико, но Мисако оказалась проворнее его. Лицо ее налилось краской. Фумико, вот стерва, черт бы ее побрал! — подумал он.