Лотки, выставленные из магазинов на тротуар, ломились от новогодних яств. Мисако купила два больших яблока — просто ради того, чтобы ощутить в руках бумажный пакет с покупками — и стала переходить улицу. На другой стороне, через несколько домов, бросалась в глаза вывеска с большим красным иероглифом, означавшим горячую воду, — сенто, общественные бани. Мисако не бывала в них со студенческих времен. Как раз то, что нужно, чтобы смыть с себя всю иностранную грязь. Оказаться наконец среди обычных японцев, которым достаточно своего родного японского обличья, забыть те ужасные, провонявшие спиртным слюнявые губы и их плотоядную усмешку. Отскрести как следует тело и понежиться всласть в глубокой горячей ванне!
Мисако зашла в первую подвернувшуюся лавчонку, где торговали бельем, и подобрала себе хлопчатобумажное ночное кимоно и халат. Потом, в аптеке, купила пластмассовый тазик и набор с двумя полотенцами. Еще одна остановка — деревянные сандалии. Она уже представляла себе, как шагает домой в кимоно и халате, благоухающая чисто вымытой, распаренной кожей, выстукивая сандалиями по мостовой исконно японскую музыку. На часах было уже четверть двенадцатого. Если поторопиться, то можно еще успеть короткой дорогой домой, чтобы застать хотя бы последние удары колокола.
За раздвижными дверями из матового стекла, которые вели в женское отделение, лысоватый старичок принял у нее двести иен, кивнул и вернулся к основному занятию: приглядывать за порядком через низкую стеклянную перегородку.
Разувшись, Мисако зашла в раздевалку, где, сняв одежду, аккуратно сложила ее в плетеную корзинку. Потом, прикрываясь полотенцем, отодвинула еще одну стеклянную дверь и шагнула в жаркое, наполненное паром пространство. Там она, не обращая внимания на других женщин, присела на корточки перед кранами с горячей и холодной водой и стала наполнять тазик. У соседних кранов женщина усердно терла спину девочке, сидевшей на низкой скамеечке. Из-за выложенной кафелем перегородки доносились голоса мужчин.
Дважды намылившись и несколько раз окатившись водой из тазика, Мисако с наслаждением опустилась в огромную, прямоугольной формы ванну, где уже сидела пожилая женщина. Обжигающе горячая вода покрыла плечи, кожа мгновенно приобрела цвет вареной креветки. Стоически вытерпев несколько секунд боли, Мисако затем почувствовала, как усталые мышцы расслабляются, а шея и плечи, до сих пор будто стянутые грубой веревкой, отдают накопленное за день напряжение, вбирая в себя целительный жар.
Глубоко вдохнув раскаленный воздух, она вдруг ощутила аромат мужского шампуня. Сердце часто забилось. Точно таким же шампунем, «Ками-но-мото», пользовался Хидео, и в ванной комнате в доме Имаи всегда стоял этот запах. Закрыв глаза, Мисако оживила в памяти картинку: Хидео стоит обнаженный перед зеркалом и расчесывает свои густые черные волосы. Она напряглась, упершись спиной в край ванны, надеясь, что горячая вода поможет унять сердечную боль. Потом тихо, очень тихо принялась напевать песенку «Битлз» про «вчера».