Князь улыбнулся себе в бороду, поймал вшу, смачно раздавил её и, весьма довольный, остановился в низу лестницы, чтобы помочиться на резные балясины. Конечно, подумал он, княгиня опять ворчать будет, что он портит парадный вход… Ну и пусть. Князь он или не князь!? Его терем, где хочет, там и мочится!
Неужели же он, Хрустомудр, должен бежать по малой нужде на задний двор, когда у него дела здесь, на переднем! А запах, нормальный запах, запах мужчины, вождя! Кому не нравится, пускай не приходят!
Оправившись, князь заспешил дальше, к колодцу посреди двора. Ни лабирское вино, ни летборгское пиво, ни медовуха не способны так утолять жажду, как вода из его колодца!
Бадейка застучала по брёвнам, опускаясь вниз, плеснула. Уловив тяжесть набравшейся в неё воды, князь с ленцой стал крутить ворот, добродушно поглядывая по сторонам. Челядь суетилась по двору, дружинники отворяли ворота, явно готовясь впустить вернувшийся с тракта ночной дозор, к колодцу спешила молодуха с вёдрами, улыбаясь уже издали своему князю. Хрустомудр почувствовал, как сладко защемило в груди, уже хотел сказануть девке что-нибудь эдакое, но тут ведро прибыло, и он подхватил его, спеша глотнуть ледяной водицы…
Глотнул. И выронил ведро, расплескав воду, замахал руками, отгоняя звёзды. О-о-ох!!! Как больно!!!
Он стоял, пошатываясь, тараща слезящиеся от боли глаза, а по спине и ниже холодком пробиралось понимание… Сбылось, знать, предсказание ведьмы с Заволочка! У него заболел зуб!!!
Как, когда сумел залезть ему в рот проклятый Нерв — дух зубной боли? Неужели сейчас, когда он воды испил?! Или… или вчера, когда он зевнул, а рот рукой прикрыть поленился?! Говорила ему покойница мать, не разевай хавалку понапрасну! Права была матушка!
Боль немного поутихла, и князь осмелился пошевелить языком. Нет, Нерва он во рту не нащупал, но прикосновение к больному зубу снова заставило сочиться слезы из глаз. Проклятье богам!
— Княже, солнце наше, здоров ли ты? — воскликнула рядом девка.
— Здоров! — с издёвкой провыл Хрустомудр. — Пошла вон, дура слабоумная!
Ещё не хватало бабе о своих бедах говорить! Не дожидаясь, пока ошарашенная молодуха тронется с места, он развернулся и сам почти бегом направился обратно в терем. Проклятье! Проклятье! Проклятье!
* * *
Весть о том, что на князя напали зловредные духи, мигом облетела подворье. Краснославна сразу спустилась к мужу, но ничего вразумительного не узнала, кроме того только, что Нерв — самый проклятый из всех проклятых. Судя по тому, как супруг таращил зенки, хватался за челюсть и дёргал себя за бороду, зловредный дух начал точить его зубы. Дело было нешуточное, и княгиня заспешила на двор, отдать нужные распоряжения. Площадь перед теремом напоминала растревоженный улей. Челядь, побросав все дела, металась от конюшни к овину, от овчарни до псарни, у амбара и поварской, пересказывая друг другу новость. Заприметив княгиню, слуги стали быстро разбегаться по пристройкам и клетям, опасаясь её гнева. Дружинники, в отличие от них, на появление хозяйки внимания не обратили. Она напрасно остановилась на вонючем крыльце, ожидая поклонов. Сображники мужа толпились вокруг колодца, за чем-то сосредоточенно наблюдая. Краснославна не выдержала и подошла поближе.