Подписание договоров решили провести в конце апреля. Вскоре стало известно, что для этой цели в Бонн прибудет первый заместитель Председателя Совета Министров СССР А. И. Микоян. Аденауэр выразил удовлетворение уровнем советского представителя.
Микоян прилетел на новом реактивном самолете Ту-104 во Франкфурт. Посадочная полоса аэродрома Кёльн/Бонн оказалась слишком короткой для лайнера. Встречали его Брентано, статс-секретарь Шерпенберг и другие официальные лица. Канцлер распорядился, чтобы все прошло достойно, с учетом высокого положения гостя. Специальным поездом направились в Бонн. В этот же день состоялось подписание договоров.
На пресс-конференцию собрались три с половиной сотни журналистов. Микоян держал себя свободно. На острые вопросы отвечал в русле известных советских позиций, но умело оперировал остроумными оборотами и шутками. Присутствовавшие остались довольны и писали о Микояне благожелательно.
Вечером Брентано дал прием на Петерсберге. Гости любовались прекрасным видом на Рейн и Бонн, набережная которого сверкала цепочкой огней. Представители промышленно-финансовых кругов говорили о готовности торговать с Советским Союзом. Официальную речь Брентано выдержал в вежливых тонах.
Благодушная атмосфера разрушилась, когда выступил Микоян. Он вынул из кармана заготовленный в Москве текст и зачитал его. Отметив положительное значение торгового договора, московский гость заговорил о западногерманских милитаристах и реваншистах, обвинил средства массовой информации ФРГ в разжигании вражды по отношению к советскому государству и его союзникам.
Окончив речь, Микоян засунул обратно в карман листки и как ни в чем не бывало продолжал поддерживать оживленный разговор, шутил, смеялся. Однако настроение у немцев безнадежно испортилось.
На следующий день предстояла беседа у Аденауэра. Канцлер с интересом ждал встречи. Он знал, что Микоян был одним из ближайших соратников Сталина. В одном из выступлений назвал Сталина гениальным зодчим коммунизма. Ничто, однако, не помешало ему вместе с Хрущевым отвернуться от Сталина после его смерти и пуститься в разоблачение неблаговидных дел всесильного диктатора. Он, как Талейран и Фуше, показал умение приспосабливаться к любому правителю — будь то Сталин, Маленков, Хрущев.
К одиннадцати часам Микоян прибыл во дворец Шаумбург. Вместе с переводчиком его провели на второй этаж в кабинет канцлера. Вскоре туда же отправился Смирнов. По программе беседа планировалась на час, после чего Аденауэр и Микоян должны были спуститься вниз и начать переговоры делегаций. На тринадцать часов наметили официальный завтрак от имени канцлера в отеле «Кёнигсхоф», в котором разместился Микоян и прибывшие из Москвы члены делегации.