Все однако смешалось. Беседа в кабинете канцлера приняла непринужденный характер и затянулась. По крупным политическим проблемам собеседники говорили мало, понимая, что ничего нового сказать не могут. Избегали резких выражений, стремились не нарушать общего доброжелательного настроя.
Аденауэр рассуждал о положительных моментах в истории германо-российских отношений.
— Кайзеровская Германия, — заметил он, — предоставила Ленину двадцать миллионов золотых марок, что и помогло ему прийти к власти. К тому же советская идеология возникла благодаря двум немцам — Марксу и Энгельсу.
— В Германии могут гордиться двумя выдающимися немцами, — в тон канцлеру ответил Микоян. — Что касается двадцати миллионов марок, то это неточное отражение и даже искажение истории. Если бы такая передача денег состоялась, я бы знал о ней, так как был в то время близок к Ленину.
Аденауэр сослался на публикацию соответствующих документов в одной из газет и обещал прислать ее Смирнову.
— Учась в духовной семинарии, я готовился стать священником, — рассказывал Микоян. — Но перед посвящением в сан мне попалась книга Маркса «Капитал». Она-то и перевернула мое мировоззрение.
— Я тоже было взялся читать это произведение, — засмеялся канцлер, — но ничего не понял и бросил.
— Мне удалось разобраться в нем после второго прочтения. Беседа затягивалась. Часы пробили половину второго.
Появился метрдотель из «Кёнигсхофа». Он тревожился за блюда, изготовленные к часу дня. Один из помощников Аденауэра поднялся в кабинет и напомнил, что гости уже собрались на завтрак.
Собеседники удивились, что так быстро пробежало время.
— Разговор можно будет продолжить за столом, — сказал Аденауэр. — Надо, однако, решить один вопрос. Вчера на приеме вы, господин Микоян, произнесли весьма неприятную речь. Сейчас на завтраке такое не должно повториться. Иначе мне придется очень жестко ответить, чего не хотелось бы.
Канцлер взял из папки на столе листы с текстом своей речи и дал ее Микояну, попросив показать его речь. Микоян полез в карман и достал текст на русском языке, взял у Смирнова перевод на немецкий и протянул Аденауэру. Тот внимательно прочитал и попросил убрать некоторые места. Микоян тут же вычеркнул их.
Довольные друг другом, спустились на первый этаж, где их ожидали члены делегаций для так и несостоявшихся переговоров. Кортеж автомобилей направился к «Кёнигсхофу».
За столом в банкетном зале Микоян сидел по правую руку от канцлера, Смирнов — по левую. Произнесли официальные речи и за едой продолжили беседу. Микоян несколько раз возвращался к теме разрядки и разоружения и все повторял, что готов к любому развитию событий, только бы не случилась война. Аденауэру показалось, что многоопытный советский деятель говорит искренне.