— Молчи, дурак! — бешено закричал Вилкс. Вся его ненависть к этому трусу и подонку, с которым ему, по воле англичан, пришлось делить столько времени и горе и радости, вдруг вырвалась в этом крике. Лидумс молча положил свою руку на его плечо, и она была так тяжела, что Вилкс рухнул на стул. Делиньш предусмотрительно шагнул к постели Вилкса, там под подушкой лежал пистолет, до которого Вилкс мог дотянуться. Как на зло, в обойме были настоящие патроны, не те, что привезли когда-то в бункер, когда еще опасались, что шпионы могут угадать правду. Перед осенней охотой поддельные патроны заменили, и теперь любой выстрел, да еще такой рукой, как у Вилкса, мог принести смерть.
Ошеломленный Эгле отскочил в угол, шаря трясущейся рукой по карманам, совсем забыв, что его пистолет находится в тайнике, под полом, где спрятана радиостанция.
— Сидеть! — тихо, но как-то особенно властно произнес Лидумс, и Вилкс притих, только дрожь била его длинное сухое тело. Эгле, присмирев, тоже присел на скамейку у самого выхода, будто намеревался немедля задать стрекача, если Вилкс повернется к нему. Он забыл, что Вилкс без палки не может передвигаться и все ждал, что на него вот-вот нападут.
— Нервишки разыгрались! — хмуро произнес Делиньш.
— Это верно! — подтвердил Лидумс. — А тебе, Вилкс, надо бы подумать, что от обещания до исполнения — пропасть! Речь идет о весне, а сейчас только половина зимы! Так что вам еще долго придется жить вместе, под одной крышей, есть хлеб от одной буханки. Тебя, Эгле, я тоже не могу простить! Ты знал, куда идешь! Как видишь, хозяева о тебе помнят, — он взял забытый в перепалке листок, медленно прочитал радиограмму, — беспокоятся и о тебе. А уж дальнейшее зависит от них. А теперь — спать! Делиньш, возьми пистолет Вилкса. Получит при надобности!
— Эх, мозгляк, весь праздник испортил! — пробормотал Вилкс в сторону притихшего Эгле, взял палку и проковылял к постели.
Лидумс опять уселся у лампы, как будто ничего не случилось.
Делиньш вытащил из-под подушки пистолет Вилкса, открыл люк подполья и спустился туда.
Выбравшись обратно, он предусмотрительно передвинул свою кровать так, что ножки ее оказались на крышке люка.
Он еще долго лежал не засыпая и все глядел в невозмутимое, словно высеченное из камня лицо Лидумса. Делиньш все пытался представить себе, что скажет Будрис, когда они вызовут его для сообщения о предложении англичан.
По всему выходило, что, кроме Лидумса, идти на связь с англичанами некому. Будриса не пошлют, Силайс чересчур хорошо познакомился когда-то с Балодисом, чтобы забыть его или не признать. Значит, пойдет Лидумс…