Кукольник умер зимой. Под Рождество. И наступивший Новый год Зоя должна была встретить одна. Она очень скорбела по Старику, ставшему ей родным. Но она привыкла терять самых близких людей, поэтому для нее его смерть не стала ударом. Искренняя грусть не помешала ей нанять человека (Татьяна не задавала лишних вопросов, а просто выполняла ее поручения), чтобы узнать судьбу Катиной дочери. Новости были для нее неутешительные. В доме ребенка недавно был пожар, и архив сгорел. Девочку, кажется, удочерили и увезли в другой город. Но и это были только предположения некоторых работников того отделения.
И Зоя решила, что судьба сама расставит все по своим местам, даст ей знак, надо только подождать. Она ждала уже много лет. Продолжала жить и работать в театре, лишь иногда заглядывая в свою комнату в коммуналке, где подолгу сидела, перебирая и разглядывая старые вещи.
И вот пришла пора выходить на пенсию. Ей предлагали остаться, но она уже не хотела работать и решила тихо дожить свой век там, где прошло ее несчастливое детство. Пока однажды не встретила вполне материального призрака из своего прошлого.
Москва. Наше время
Наверняка этот старый пройдоха ювелир ее обманул. Купил у нее камень дешевле, чем тот стоил на самом деле. Сколько ему лет? Она знала его еще со времен работы в кукольном театре, и уже тогда он был стар, как гора Арарат. Она удивилась, что застала его по старому телефону, а он удивился ее звонку. Но камень согласился посмотреть сразу. Долго крутил его под лупой в старческих, немного дрожащих пальцах, прищелкивал языком, разглядывая на свет.
– Я знаю, кому можно его продать, – изрек он после долгого получасового ожидания, и назвал цену, которая должна была покрыть расходы на квартиру. После небольшого торга сумма немного выросла, и денег хватало, чтобы поменять комнату в коммуналке в центре на двушку в Катином удаленном районе, в соседнем с ней доме, да еще немного осталось. Больше старуха торговаться не стала. Зачем жадничать, когда дело всей жизни близится к завершению.
И вот они соседи. Вещи перевезли в два захода. Ко времени переезда во второй комнате плотники по всем стенам соорудили ряды полок. «Никак у старухи обширная и ценная библиотека», – шутили они, устанавливая железную дверь с хитрой системой замков и имитацией под дерево снаружи.
Настал момент, когда она раскрыла один из сундуков, чтобы распределить его содержимое по новеньким стеллажам.
Только ради этого стоило обзавестись второй комнатой, решила старуха, доставая первую куклу. Она бережно расставляла по полкам свои творения. Здесь были и принцессы в пышных платьях, украшенных искусственными разноцветными каменьями, и грустный Пьеро, и клоуны, и фея в остроконечном черном колпаке с ниспадающей на лицо черной вуалью. Был здесь и нищий в лохмотьях, и рыцарь в серебристом плаще с мечом, испачканным кровью. Было множество разных кукол, которых объединяло одно – все они оказались очень похожи на живых людей, и на ликах этих удивительно тонкой работы созданий лежал отпечаток грусти и обреченности, а иногда злости. Среди них не было ни одного светлого лица. Этих кукол она делала для себя.