Пил кофей за отдельным столиком и плотный господин в очках с золотой оправой, когда Сева вошел в кондитерскую. Он повернул лицо в его сторону, окинул острым взглядом фигуру Всеволода Аркадьевича на предмет припрятанного револьвера и удовлетворенно кивнул ему, слегка приподняв руку в приветствии: мол, вот он я.
Долгоруков жест увидел и подошел к столику:
– Разрешите присесть?
– Да, конечно, – господин в очках был сама галантность. – Очень, очень рад, что вы проявили благоразумие и пришли, спасая тем самым невинную душу.
– Где она? – с ходу спросил Сева, усаживаясь за столик.
– Вы имеете в виду душу или милейшую девицу Елизавету Матвеевну?
– Вы знаете, кого я имею в виду, – не очень вежливо ответил Всеволод.
– Она в надежном месте, – отхлебнув из чашки, спокойно произнес человек в очках с золотой оправой. – И как только мы с вами договоримся, она будет свободна.
– И о чем мы с вами будем договариваться? – сухо спросил Долгоруков.
Человек в очках, казалось, весьма искренне удивился:
– Как это «о чем»? Вы обманным путем присвоили чужие деньги, милейший. И должны их вернуть.
– Это невозможно. Деньги забрала полиция, – запустил Всеволод Аркадьевич пробный шар.
– Зря, – собеседник даже, кажется, обиделся. – Зря вы так со мной, Всеволод Аркадьевич. Скажу вам по совести, вы ведете себя крайне неразумно. Ваш друг актер мне все рассказал. Правда, не сразу, пришлось немного повозиться… – При этих словах человек в очках напрягся, словно готовясь отразить удар, потому как Долгоруков едва сдержался, чтобы не нанести его. – Но, в конце концов, он поведал мне все, что я хотел знать. Хорошая была проведена вами афера, грамотная. Классическая, я бы сказал. Только вот в одном вы промахнулись…
– В чем же? – спросил Сева, поверивший, что Актер все рассказал. Да оно и понятно: кто ж стерпит такие муки?
– А в том, что вы «кинули» курьера столь могущественной организации, что при желании она может стереть вас в порошок в одно мгновение. Ведь это были ее деньги.
– Прямо-таки в порошок? – посмотрел Долгоруков в глаза человека, сидящего напротив.
– Прямо-таки так, – спокойно ответил тот, не опуская взгляда. – И прошу вас, поверьте мне на слово.
– Хорошо, – после недолгого молчания произнес Всеволод Аркадьевич. – Только деньги я вернуть не могу.
– Почему?
– У меня их нет.
– А где они?
– Я их раздал…
– И что, собрать обратно невозможно? – участливо посмотрел на Севу собеседник.
– Думаю, невозможно.
Человек в очках сделал еще глоток:
– Тогда завтра, господин Долгоруков, вы получите по почте посылку. В ней будет голова насильственно убиенной девицы Елизаветы Матвеевны, совершенно не повинной в ваших махинациях. Убиенной практически вами. Вернее, вашим неумным упрямством. Потом, через малое время, поверьте, безвременно уйдет из жизни ваш друг и товарищ Самсон Африканыч Неофитов, умница, красавец и ловелас. За ним следом отправится несгибаемый Павел Иванович Давыдовский, незаконно присвоивший себе титул графа и тем самым «подставивший» своего батюшку, который этот титул должен был получить законно по высочайшему волеизъявлению. Следом за ним отправятся к праотцам самый молодой из вашей компании Ленчик и самый старый – Алексей Васильевич Огонь-Догановский, папаша какового обыграл поэта Александра Пушкина в штос на двадцать пять тысяч рублей серебром. Как вы, полагаю, уже убедились, – человек в очках с золотой оправой мило улыбнулся, – мне о вас известно многое. Почти все. Равно, как известно все о вас и организации, интересы которой я представляю. Ну, а последним будете вы, милейший Всеволод Аркадьевич. Почему последним? – он снова улыбнулся. – Да чтобы перед смертью вас свел с ума страх и загрызла совесть…