— Хорошо. И я очень рада, что с тобой все в порядке.
— Мне очень нравится ваш папа, он такой добрый.
Ну конечно, и ее можно понять, бедняжку: она недавно лишилась отца, который, как она думала, у нее есть, и с ужасом узнала, кто на самом деле дал ей жизнь. По сравнению со старым злым лордом даже Билли Марсден покажется образцом родительской добродетели.
Я тепло прощаюсь с отцом и отправляюсь в отель пешком — идти-то тут всего с полмили.
Придя туда я вижу только что прибывший дилижанс, из которого высыпаются пассажиры. Они толпой вваливаются в гостиницу, чтобы заказать себе еду и напитки. Хотя бы здание не сгорело, уже легче. Но мистера Бишопа во дворе не видно, вместо него гостей встречает один из официантов.
Я тоже вхожу и нахожу дорогу в частные покои хозяев гостиницы. Я стучу в дверь гостиной.
Мне открывает женщина с густыми темными волосами и глубокими карими глазами. По лицу ее видно, что она только что плакала.
— Мэм, эта часть отеля закрыта для посетителей.
— Я Софи Уоллес.
— Ах. — Она смотрит на меня с внезапным пониманием. Что-то в ее облике напоминает мне о Гарри, может быть, острые скулы и форма подбородка. — Матушка про вас говорила.
— А вы сестра Гарри?
Она кивает:
— Я Мэри Шиллинг, вы, кажется, знакомы с моим мужем и сыном.
— Не хочу вмешиваться, но, может быть, я сумею чем-то помочь?
Она силится улыбнуться:
— Вы очень добры, миссис Уоллес. С отцом приключился апоплексический удар, у него сейчас доктор.
— Это Софи? — доносится голос из глубины гостиной.
— Да, мам.
— Хорошо, впусти ее. — Голос миссис Бишоп потерял свою звучность и стал хриплым, как будто она тоже только что плакала.
Мэри открывает дверь шире, и я вхожу. Миссис Бишоп сидит на диване, и слезы льются из ее глаз.
— Дорогая моя Софи, как я надеялась, что вы придете! — восклицает она.
— Миссис Бишоп, мне так жаль.
— Милая, ты посидишь с нами немного? Мэри, будь добра, налей Софи чаю. Гарри будет рад вас видеть.
В этом я сомневаюсь, но все же беру ее за руку.
— Мы с мистером Бишопом сидели тут, пили чай, — начинает миссис Бишоп, и я догадываюсь, что эту историю она будет пересказывать много раз, осознавая все больше и больше всю глубину и горечь постигшей ее утраты: — И он сказал: «Миссис Бишоп, какая вы сегодня красивая», — а потом его лицо приняло странное выражение. Я спросила: «В чем дело, дорогой? Ты выглядишь не очень». А он начал что-то говорить и тут камнем упал вот сюда. — Она показывает пальцем на пол. — Повалился, как срубленное дерево. Это было ужасно. Я бросилась на колени рядом с ним, схватила его за руку и сказала: «Питер, дорогой мой, — знаете, я называла его по имени только в самые интимные моменты жизни, — поговори со мной». Но рука у него была холодная-холодная, как камень, и я послала служанку за горячими кирпичами, но он больше не сказал мне ни слова и ни разу не открыл глаз. — Она умолкает, кусая губы. — Все думаю теперь: что же он пытался мне сказать? Почему он вот так оставил меня?