— Успокойтесь, успокойтесь, — внушал агент. — Да что случилось-то, господи? Жену убили, что ли?
— А-ага-а… — захлипал Спиридон Вохмин. — Ах, звери… Это они мстят мне, точно. За неуклонную попытку помочь следствию… и так дальше.
— Какую попытку, о чем вы? Ладно, об этом потом. Деньги дома были? Ценности и прочее?
— Деньги… деньги были маленько. Она прошлый год дом в деревне продала — были деньги, были. Я только не смотрел, целы ли — не до того было. Ох-ху-хуу! — снова зарыдал счетовод.
— Успокойтесь, вот, вот вода. Дети, родня здесь есть у вас?
— Ни родни, ни детишек. Мы и живем-то вместе два года всего…
И старика опять будто прорвало: захлебнулся рыданиями. Семен замолчал и потащил из пачки папиросу.
В кабинет вошел следователь Веня Карабатов. Веня вел первое кашинское дело, связанное с брачными аферами, однако близко с Семеном тогда как-то не сошелся. Сейчас Веня зашел тихо и остановился за спиной Вохмина, поправляя очки и сочувственно покачивая головой. Заявитель мгновенно уловил движение сзади, отодвинул стакан, съежился и оглянулся.
— Я знаю, знаю, — закивал ему Карабатов. — Боже мой, несчастье, конечно… Да вы успокойтесь, надо ехать, никуда не денешься. Ты готов, Сеня?
На улице Веня втащил Вохмина в бричку, и они выехали со двора губрозыска. За ними тронулись Кашин с двумя милиционерами. У следователя бричка была хорошая, рессорная, сытая лошадь лоснилась, бежала хоть ходко, но спокойно. Упряжка угрозыска проигрывала Вениной по всем статьям: лошадь понервнее, бричка пообшарпаннее, на заднем сиденье зияли дыры от недавно снятого пулемета.
Перепрыгнув по мосту через маленькую речушку, они подъехали к вохминскому дому. На крыльце сидел и щурился участковый надзиратель, возле вились ребятишки, стайками подтягивались соседи, скакал черный одноногий мужик с красными, воспаленными глазами. Кашин огляделся и вспомнил это место: именно здесь, напротив вохминского дома, в избе Нюрки Филатенковой, взяли они банду Кутенцова. «Что-то насчет мести болтал старичок. Надо проверить», — подумал он и обратился к участковому:
— Что ж, давайте начинать.
Надзиратель вздохнул, поднялся и кликнул из толпы добросовестных, как он, по-старому еще, называл понятых. Первым подошел низенький татарин в старом рабочем халате, надвинутой на лоб цветастой тюбетейке:
— Можна? Моя Сабирка будет. Возьми, начальник, пумагать. Жалко Лизку, жалко Спирьку. Зачим резал? Уй, савсим нехороший. Дурак просто.
Семен поискал глазами второго понятого и, заметив нищего, крикнул ему:
— Эй, Бабин! Иди сюда, помогай!
Тот подхромал, забурчал недоверчиво: