— Ничего… Работать можно в институте. Но… ты чем-то недовольна?
— Ты находишь? — Она не оборачивалась, в голосе ее Федор расслышал печальную нотку.
Он подошел к ней, обнял за плечи, заглянул в лицо:
— Что с тобой?
— Ах, ничего, Федя…
— Неправда, — не сразу сказал он, опуская руки. — Ты как будто не рада, что мы вместе…
Она испуганно выпрямилась.
— Ты что? Глупый… Разве мы не были вместе?
В его взгляде мелькнула какая-то мысль, поразившая ее. Марина странно смежила глаза, точно на миг ушла в себя, потом решительно качнула головой, проговорила с досадой:
— Но ты знаешь, мама не отдает Павлика.
— Как «не отдает»?
— Очень просто. «Вы, — говорит, — живите в общежитии, а Павлик — со мной…»
— Вот еще новости! — нахмурился Федор. — Этот номер не пройдет.
Он отправился к теще. Разговор не принес результата: теща оказалась упряма. Она не принимала доводов Федора: в общежитии все под рукой — и институт, и столовая, и библиотека.
— Родители с ума сходят, а ребенок страдай… Ничего слышать не хочу! Я вас не гоню, живите у меня, не хотите — как хотите… А Павлику здесь неплохо…
Спокойствие Марины было непонятно и раздражало Федора: она не вмешивалась в опор.
— В чем дело? Почему ты ничего не скажешь матери? — сердился Федор. — Кончится тем, что я с ней разругаюсь и заберу сына без всяких дискуссий.
Марина пожала плечами:
— Что я с ней сделаю?
— Странное дело! Ты ведешь себя так, словно все это тебя нисколько не касается.
Марина с неприязненным укором тихо сказала:
— Ты раздражаешься напрасно. В конце концов надо согласиться, что Павлику у матери лучше. Как мы будем втроем в этой тесноте? Книги, пеленки… Ты подумай сам! А у мамы…
— У мамы, у мамы, — с сердцем сказал Федор. — Как вы все трудностей боитесь!
— Кто это — «все»?
— Соловьевы…
Марина обиделась, печальная тень легла на лицо. Федору стало жаль ее, но… самолюбив человек! Ушел, не сказав больше ни слова. К вечеру не выдержал: нашел Марину в библиотеке, подсел рядом, спросил виновато:
— Обижаешься?
Она вздохнула:
— Нет…
— Поедем к Павлику?
— Поедем.
Поехали. Помирились как будто. Нерадостное примирение! Федор с горечью чувствовал спокойное равнодушие Марины.
С тещей так и не договорились…
Странный человек теща. Удивительным образом в ней сочетались властность эгоистичной женщины и болезненная любовь к детям. Федор никак не мог найти верного тона с ней: то она добра без меры, то несносно придирчива, щепетильна до мелочей. Марина говорила, что она раньше такой не была: по-видимому, разрыв с мужем сказался на ее характере…
Настойчивость Федора, желавшего, чтобы сын был рядом, расшевелила, кажется, Марину (а может быть, стыдно стало своего равнодушия). Неизвестно, что за разговор был у нее с матерью, но однажды из города она приехала с сыном. Федор забросил все дела, которые намечал на вечер, возился с Павликом, — едва не уморил его, как сказала Марина.