— Я не так легко прощу ее за то, что она сделала с нами, заперев дом и бросив нас, не сказав ни слова. Вот вы, напротив, слишком легко перестаете гневаться. Вы всегда испытывали слабость по отношению к показному вульгарному тщеславию.
— Нет, капитан. Я просто испытываю восхищение перед всяким парадом. Разве на меня не произвел впечатления парад ваших солдат?
— Мадам, на вас произвела впечатление моя личность!
— О, не притворяйтесь, капитан. С вашей подозрительно короткой стрижкой, кожаным жилетом, облегавшим вашу грудь так тесно, что дама могла бы покраснеть от смущения при виде этих мужских объемов, вы красовались так, что и любой петушок покраснел бы.
— Скажите лучше, мадам, что мой петушок заставил вас покраснеть!
— Вы вульгарный тип! Кромвелевский щеголь! Такая самонадеянность!
— Совершенно справедливо, мадам, только справедливо. Но вам все нравилось, каждое мгновение.
— Это не оправдывает вас. Вы оказались инструментом моего совращения и позора.
— Я искренне надеюсь, что это именно так! Однако хватит дружеской перепалки. Как вы думаете, что привезла маркиза в этом караване, достойном султана?
— Подозреваю, там что-нибудь для Джулианны. Посмотрите, с ней в карете лондонская модистка, несколько помощниц и новая горничная.
— Откуда вы знаете, что это модистка? В этом черном платье она выглядит как ворона.
— Они теперь так одеваются, капитан. Постарайтесь стать на уровень нынешних времен. А в другом фургоне, я так полагаю, это свертки с разной материей. Здесь сошьют с дюжину прелестных платьев. Как мне порой не хватает нового платья! Эта старая тряпка…
— Это самая прекрасная тряпка с тех пор, как Ева сразила Адама с помощью яблока.
Единственное, что мне нравится еще больше, так это ваш туалет Евы до грехопадения.
— Вы вульгарный тип!
— Всегда, мадам, всегда. А теперь идите сюда и очаруйте моего змия!
— Одну минутку, капитан. Есть другая новость, и мне она не нравится. Наш молодой друг сбежал.
— Это была необходимая хитрость, мадам. События настигли его.
— Какие события?
— А разве вы не причастны к этому? Нет, не спрашивайте меня, я все равно не скажу вам.
— Мне это не нравится. Я уже говорила вам, нам в спину дуют черные ветры.
— Тогда нам лучше лечь вместе, чтобы согреться, мадам.
Леди Реджина Кингсблад взбежала по ступенькам в Большой зал с такой легкостью, словно ей лет двадцать, а не шестьдесят семь. Она предпочитала французскую моду английской, потому что та больше соответствовала ее вкусам. На маркизе был палантин из белого горностая и такая же муфта, темно-зеленое бархатное платье, зеленая шляпка с зелеными лентами и серыми страусовыми перьями, которые весело плясали, когда она оглядывала комнату.