Поход Людовика Святого в Тунис
[329]
Как-то во время Великого поста король созвал к себе в Париж всех баронов. Я послал ему свои извинения, поведав о периодической лихорадке, от которой страдал все это время, и попросил его величество избавить меня от этой поездки. Тем не менее он сообщил, что настаивает на моем приезде, потому что в Париже есть хорошие врачи, которые знают, как лечить эту болезнь.
Так что я отправился в Париж. Но, прибыв в канун дня Святой Богородицы в марте[330], я выяснил, что никто, ни королева и никто другой, не могут объяснить, почему король вызвал меня. Случилось, что по Божьему велению я под утро уснул, и во сне привиделось мне, что король на коленях стоит перед алтарем. И несколько прелатов в рясах облачают его в ризу из красной реймсской ткани.
После этого видения я послал за Гийомом, моим священником, очень мудрым человеком, и рассказал ему, что мне приснилось. «Мессир, – сказал он, – завтра вы увидите, что король примет крест». Я спросил его, почему он так думает, и он ответил, что все дело во сне, который я видел: потому что риза из красного реймсской саржи знаменует собой крест, а красен он от крови, которую Господь наш пролил из своего бока, своих ног и своих рук. «А поскольку риза из реймсской саржи, – добавил он, – это говорит, что данный Крестовый поход принесет мало пользы, что вы сами увидите, если Господь дарует вам столь долгую жизнь».
Прослушав мессу в церкви Мадлен в Париже, я зашел в королевскую часовню, где и увидел короля. Он поднялся на возвышение, где хранились святые реликвии, и взял фрагмент подлинного креста (на котором был распят Иисус Христос). Когда король спускался вниз, двое рыцарей, которые были членами его совета, начали переговариваться друг с другом. «И снова не могу поверить, – сказал один, – что король не примет крест в этой часовне». – «В таком случае, – ответил другой, – для Франции это будет один из самых печальных дней, которые доставались на ее долю, потому что если и мы не примем крест, то потеряем благоволение короля; а если мы это сделаем, то потеряем благоволение Господа, потому что мы это сделаем не ради него, а чтобы не огорчить короля».
Так и получилось, что на следующий день[331] король вместе с тремя своими сыновьями принял крест. И уже потом выяснилось, что этот Крестовый поход обернулся малой пользой, как и предсказывал мой священник. Король Франции и король Наварры очень настойчиво уговаривали меня принять крест.
На это я ответил, что, пока я за морем служил Господу и королю, слуги его величества и короля Наваррского так обездолили и довели до нищеты моих людей, что ни они, ни я никогда не были в худшем положении. Я сказал им, что если хочу делать то, что понравится Господу, то должен оставаться здесь, чтобы помогать своим людям и защищать их. Если я ясно вижу, что это только ухудшит их положение, а я подвергну свою жизнь опасности, пустившись в паломничество под знаком креста, то лишь разгневаю Господа нашего, который отдал жизнь ради спасения своего народа.