Дышать становилось все труднее. Тоннель как будто шел под уклон, грязь на дне становилась глубже. Вот она уже по щиколотку, вот почти по колено. Но Марта шла и шла, отбросив мысли о том, что можно и утонуть, думая только о рыжеволосом немецком юноше.
Да, она знала, что Германия не умерла. Но раньше это представление было умозрительным. Конечно, ей приходилось, будучи в немецком тылу, слышать и даже читать о казнях саботажников, знала она и о том, что в немецких концлагерях наравне с военнопленными погибают и немцы-антифашисты, но впервые она представила это так отчетливо.
Парень понял, что за нею гонятся. И решил помочь ей. Он, наверное, помогал гонимым не впервые. Сейчас он объясняет, что она угрожала застрелить его и ему ничего не оставалось, как поднять руки, Калитка не на замке, она открыла ее и убежала. Вот все, что он знает.
И как ни трудно ей было сейчас, в этом залитом грязью тоннеле, она с огромной радостью и благодарностью подумала о мальчишке.
И это было чувство странного освобождения.
Когда она встретила лицом к лицу войну, ей показалось, что все немцы поголовно сошли с ума. Думалось, что потребуются чуть ли не века, чтобы снова превратить их в людей: сначала победить, потом снова начать сеять разумное и вечное, что когда-то давало на этой же самой земле такие цветы человечности, какими были для всего мира Гёте, Гейне, Бах, Бебель… Трудно было поверить, что в этой стране еще живут такие люди.
Но Германия жила. Фашизм умирал, а человечность оставалась нетленной. И когда фашизм будет уничтожен, эти люди найдут силы для того, чтобы начать строить новое государство, в котором главным средством строительства будет не принуждение, а понимание.
Русская разведчица, готовая в каждый миг встретиться со смертью, с благодарностью думала о рыжеволосом мальчишке, подарившем ей веру в будущее его народа.
Вокруг нее зашумела и заплескалась вода. Это была уже живая вода, насыщенная кислородом, свежестью, чистотой. Но ее становилось все больше, она обнимала разведчицу по пояс, по плечи, и женщина остановилась, подняв сумку над водой.
Выключив фонарик, она долго стояла в полной темноте, постепенно привыкая к ней, к плеску воды, ожидая, когда темнота оживет. И темнота ожила. Она медленно-медленно засветилась, и это было похоже на появление рассвета в затемненном военном мире, робкого, неуверенного, но обещающего солнце, тепло и жизнь. Далеко-далеко появилось светлое пятно зеленоватого оттенка, какой приобретает свет, пройдя сквозь глубокую воду. Это был конец тоннеля, выходящего в реку. И там не могло быть ни солдат, прыгающих с грузовиков, ни собак, которых можно пустить по следу, там были свобода и жизнь.