И хотя через неделю и авиаполк в целом, и эта эскадрилья в частности фактически исчезли с лица земли, немцы потеряли гораздо больше людей и времени, чем планировали.
Но это была уже другая война – война, пошедшая совсем другим путем задолго до первого выстрела. Ибо цепь причин и следствий началась совсем не на затерянном в лесах Белоруссии аэродроме…
Мгновения прошлого. Белоруссия, июнь 1941-го года.
Богдан, открутив в ночном небе все доступные ему фигуры высшего пилотажа, летел на родной аэродром уже почти успокоившись. Перспектива ждать отпуска еще неделю не радовала, но что поделаешь… Начальник всегда прав, м-да
А так хотелось съездить в Киев, повидаться с родителями и Таней!.. Может, хоть на этот раз хватит смелости подойти и пригласить ее на свидание?
— Через неделю узнаешь, — пробурчал себе под нос лейтенант.
Безоблачное ночное небо и разгорающийся на востоке рассвет безмолвно согласились с этим посланием.
— Если, конечно, командир отпуск снова не перенесет, — Драгомиров почувствовал, что навеянное ночным полетом спокойствие поколеблено. — Вот так всегда. И еще слухи эти ходят, про войну… Ну не дураки же немцы на нас нападать, с Англией не закончив?! Ведь наступали они уже на эти грабли, должны были выучить урок.
Внезапно внимание лейтенанта привлек мелькнувший где-то вдалеке отблеск. Словно от самолетного крыла.
— Что за?! Никаких полетов быть не должно! Немцы провокацию затеяли?
Вселенная на вопрос не ответила – в отличие от тела пилота, начавшего действовать быстрее, чем тот сообразил, что происходит.
Снизившись, Богдан увеличил скорость, всматриваясь в предрассветную тьму. И в один прекрасный момент увидел.
"Юнкерсы", восемьдесят седьмые. Девять штук. И почему-то, едва увидев эти машины, направляющиеся к его аэродрому, Драгомиров сразу понял, насколько это серьезно и чем грозит. Это война.
Мысль о провокации в голову больше не приходила – под немецкими крыльями висели бомбы. О трибунале или еще чем-то подобном молодой лейтенант тоже не подумал. Его мозг был занят несколько другим – лихорадочным расчетом действий одинокого истребителя против серьезного врага.
"А ведь отпуск накрылся! — осознание, промелькнувшее где-то глубоко внутри, заставило вспомнить, что перспектива увидеть Татьяну становится весьма туманной. — Гады!"
И именно в эту секунду Богдан решился на атаку. Именно тогда, когда понял, что жизнь той, кого он любил – пусть и боялся ей в этом признаться – находится в опасности. Не от этих конкретных самолетов, но от самого факта войны.
Будучи гораздо быстрее тихоходных пикировщиков, И-17 лейтенанта легко их нагнал. Те крались над лесом, и до аэродрома родного полка оставалось не так уж и много.